— Я, как положено, был приведен к присяге. Но если тебе претит иметь дело со мной, я уйду.
— Нет! Минутку! — Нильсон вскочил на ноги с ловкостью, удивительной для человека с таким весом.
Тим вновь обернулся к нему.
— Ну?
Жирный банкир тяжело дышал, а лицо его побагровело.
— Видимо, выбора нет, — сказал он сломлено. — Пусть это будешь ты… Что-то страшное случилось там…
Он указал на офис Трента.
— Что?
На лице Нильсона был ужас:
— Иди — и сам увидишь!
Тим отодвинул банкира в сторону. Дальше по коридору он обнаружил тело, распростертое на полу. Это был метис Вульф.
Тим склонился над ним, чтобы осмотреть бандита и проверить, жив ли он еще. Он был жив, но без сознания: судя по запаху — от выпитого. Тима передернуло от отвращения.
В офисе Трента продолжала гореть лампа, хотя уже давно было утро. Трент сгорбился в своем вращающемся кресле. Похоже, он не слышал, как Тим вошел…
Трент был оскальпирован! Нож, которым для этого воспользовались, лежал на полу возле кресла, там же валялся скальп Трента.
Почувствовав тошноту, Тим отвернулся и вышел из офиса. Он опять перешагнул через неподвижно лежащего Вульфа и двинулся дальше, пока лицом к лицу не столкнулся с трясущимся Нильсоном.
— Никогда не думал, что такое может случиться, — хрипло прошептал банкир.
— Судя по всему, Трент чем-то разозлил Вульфа. Тогда метис надрался виски и покончил с мэром по- индейски.
Нильсон смотрел на него, не отрывая взгляда, его обвисшие щеки дрожали.
— Вульф все еще мертвецки пьян! Как он сумел справиться?
— Значит, налакался после того, как убил Трента, — высказал мнение Тим.
— Его следует повесить! — завопил банкир. — Это будет уроком для других сиу!
— Он ответит по закону, — заверил его Тим. — Но я не вижу, как, повесив одного полукровку, мы уладим все неприятности с твоими индейцами.
Банкир от изумления открыл рот:
— Что ты хочешь сказать?
— Что я знаю, как Трент, и ты, и судья организовывали большинство из этих так называемых «индейских» налетов. Знаю, что Вульф был одним из твоих прихвостней. Может быть, он захочет говорить и расскажет нам кое-что…
— Ты собираешься слушать вора и убийцу? Что значит его слово против слов таких людей, как я или судья?
— Послушаем и его, и вас.
— Не заходишь ли ты слишком далеко, Паркер?! Я предупреждаю тебя! — Нильсон погрозил ему толстым коротким пальцем. — Я требую, чтобы Вульф был тотчас же заключен в тюрьму и шериф информирован о том, что случилось.
— Рад сделать одолжение, — сказал Тим. — Как помощнику шерифа, мне платят за то, чтобы я следил за благополучием всех горожан. Даже люди с такой сомнительной репутацией, как у Трента и тебя, находятся под защитой. Так что Вульф отправится в тюрьму.
Толстяк дрожал от ярости:
— Шериф услышит о том, как ты себя здесь вел! Обещаю тебе! Обещаю, что больше тебе не захочется носить значок помощника шерифа!
— Я полагаю, что ты уже видишь себя в роли главы города, потому как Трент ушел в мир иной. Смотри, как бы не лопнули твои планы…
— Не смей угрожать мне! — завизжал Нильсон.
Тим больше не обращал на него внимания. Он вернулся к продолжавшему храпеть метису и, оторвав его от пола, взвалил на плечо, словно куль…
Он послал гонца к шерифу, и Сьюзан вскоре вернулась в город. Тем временем Вульф начал приходить в себя. Жалобные стоны из его камеры разносились по всему зданию. Тим еще никогда не видел Сьюзан такой потрясенной. Из камеры метиса она вернулась бледная и спросила:
— Как ты думаешь — что произошло?
— Трент получил то, что заслуживал. Может быть, Нильсон и судья сделают для себя выводы…
— Возможно.
В ее голосе слышалось сомнение.
— Ты не слишком убеждена в этом, — сказал он. — Разве не все ясно?
— Кое-что меня удивляет… Конечно, многое свидетельствует против метиса. Однако я не думаю, что Вульф мог бы убить так.
— Но он наполовину индеец, — напомнил ей Тим. — И был пьян до безумия.
Она вздохнула:
— Большинство людей будут думать так же. Они не захотят вдаваться в подробности. Вульфа признают виновным, и судья приговорит его к повешению.
— Допустим, Трент заслужил то, что получил. Но убийце полагается петля. Я не вижу причины, почему Вульф не должен расплачиваться за свое преступление.
— Да, — сказала она тихо, — если это его преступление.
Помимо Сьюзан, еще несколько людей в городе сомневались в виновности Вульфа. Например, преподобный Абель Грей и Сабрина. Они вдвоем навестили узника. И Сабрина, пока ее отец беседовал в камере с заключенным, прошла в офис, чтобы поделиться с Тимом впечатлениями.
— Папа не думает, что это Вульф убил мэра, — сказала она. — Вульф часто приходил в нашу миссию и явно был готов покончить с пьянством. Он был одним из самых дружелюбных индейцев.
— Извини, но я знаю об этом деле больше, чем твой отец. И я не сомневаюсь, что Вульф — убийца. Он валялся, пьяный, совсем рядом с трупом.
— Это — только косвенная улика, — настаивала она. — Никто не видел, как совершилось преступление.
— Сомневаюсь, чтобы суду понадобился свидетель. Факты говорят сами за себя.
Девушка посмотрела на него с тревогой:
— Ты уверен? Это на тебя не похоже… А все потому, что Вульф — полукровка, не так ли? Ты позволишь предрассудкам взять верх над собой?
Он почувствовал, что его щеки горят.
— Просто я пытаюсь быть справедливым.
— Хочется верить в это, Тим. Я так надеюсь на тебя с тех пор, как ты взялся за эту работу! Не хочу, чтобы надежды рухнули… Ты не заходишь в миссию в последнее время, — напомнила она. — Мы совсем потеряли тебя из виду.
— Работы много… — неловко произнес он.
…Время шло, росло напряжение в городе. Лишь два дня оставалось до судебного разбирательства, и каждый в городе знал, что придет подтвердить его виновность, что повлечет за собой немедленное повешение.
Когда преподобный Абель Грей и Сабрина заходили в тюрьму, Тим старался сделать так, чтобы встречались они только с Сьюзан: эти трое придерживались одинаковых взглядов на виновность Вульфа, а спорить с кем-либо из них Паркеру не хотелось.
Дела для Вульфа и так казались плохи, но за день до судебного разбирательства стало еще хуже. Утром в Мэд-Ривер прискакал верховой с новостью: ночью индейцы совершили новый налет на ранчо Мейсона. На этот раз там уже не дежурили Пит Хольм и его люди, и ранчо сожгли дотла, а Мейсона убили. Соседи бросились спасать его жену и детей. Естественно, ранчо переходило теперь во владения концерна.
