человек. Говорил он невнятно, глотая слова.
— Всегда рады видеть тебя у нас. Паркер.
— Приятно слышать, — сказал Тим, заметивший, что Моран пьянее, чем когда-либо.
Глаза, красные от полопавшихся сосудов, изучали Паркера:
— Не держишь обиды?
— Нет, — заверил Тим.
— Хорошо! — сказал шулер с пьяной торжественностью. — Я рассчитываю, что ты схватишь этого сумасшедшего Вульфа. Город рассчитывает на тебя!
— Я знаю.
Моран царственно поднял руку:
— Я думаю, ты получишь вознаграждение — большой куш!
— Благодарю, — сказал Тим сухо. — Я это запомню.
Слегка качнувшись, Моран готов был двинуться дальше, но тут, взглянув на двери салуна, попятился в нерешительности.
Тим заказал вторую порцию, выпил и хотел было уходить, когда к стойке бара рядом с ним присел Сэм Смит.
Старик сказал:
— Как только я тебя увидел, сразу решил угостить тебя.
Тим улыбнулся:
— Я уже пропустил пару стаканчиков… Я ведь помню: выпьешь с тобой — и тут же влипнешь в историю…
Сэм Смит расхохотался:
— Скажешь тоже! — и заказал виски для двоих. Оглядев салун, он спросил:
— Где Моран?
— Слишком пьян, чтобы показываться на глаза, — сказал Тим. — Он только что поплелся отсюда.
Седой старатель скривился:
— Плохи дела! Когда такой парень, как он, ударяется в пьянку, значит у него сдают нервы. А шулер, который потерял выдержку, — мертвец…
— Это страх стать мертвецом толкает его на пьянку, — возразил Тим.
— Да ну?!
Тим кивнул.
— Моран уверен, что Вульф явится и за ним.
Старик хитро улыбнулся:
— Если верить рассказам, то индейцы действуют ловко и аккуратно — ну прямо, как цирюльник, бреющий клиента наголо. Знаешь, как это делается? Сначала — ровный разрез вокруг головы, чуть выше глаз. Прямо через кожу и мускулы проходит нож, и затем индеец слегка ударит по макушке, оторвет здесь кожу, зажмет зубами — и сорвет всю верхушку с головы! — он захохотал.
Тим почувствовал тошноту.
— Я видел их обоих. Твой рассказ напомнил об этом. Безобразное зрелище!
— Краснокожие думают, что со скальпом забирают у врага силу. В свое время я много раз видел, как снимают скальп.
— Я полагаю, у Морана есть причины бояться, — сказал Тим.
— И у жирненького Нильсона! Они мне говорили, что у них есть специальная охрана, — Сэм хихикнул. — Да только это не поможет, если индеец решит расквитаться с ними.
— Как ты думаешь, что толкнуло Вульфа на эти… шалости?
— Разве индейцу нужна причина? Те сиу, что служат мне, ведут себя смирно. Но меня не удивит, если они вдруг возьмут да и прикончат меня.
— Тогда почему ты держишь их при себе?
— Главным образом потому, что не могу уговорить кого-нибудь еще остаться со мной, — сказал старик со смиренным видом. — Кроме того, я — старик, мне уже нечего бояться.
— Не каждый из нас — такой фаталист…
— Я люблю тебя, Тим. И всегда любил. Даже когда ты прислуживал Тренту.
— Это длилось недолго.
— Тебе больше нравится быть помощником шерифа?
— Это значит только то, что я со своим револьвером — на стороне справедливости. Мне нравится, что я с полным правом могу вытащить свой сорок четвертый в любой момент.
— Ты живешь в несправедливой стране, сынок, — заметил старик.
— Были годы, когда я вообще не брался за револьвер, — сказал Тим. — У меня было собственное ранчо…
— Пока индейцы не пришли в твою мирную долину и не прикончили твою жену. Ты говорил мне. И я не виню тебя за чувства, которые ты питаешь к краснокожим.
— Лучше бы я об этом не говорил.
— Извини… Кстати, не могу понять, как ты, при твоем отношении к индейцам, позволил Вульфу смыться?
— Я ничего не мог поделать. Это случилось, когда меня не было.
— Ну что ж, надо бы выпить, раз есть повод. Как же я сразу не постучался в эту дверь!
— Не постучался? В какую дверь? — не понял Тим.
— Это же так просто — почему краснокожий сбежал! — сказал старик, подмигнув, и заказал виски.
Тим встревожился. Если старый золотоискатель догадался, что Сьюзан намеренно освободила Вульфа, «достучаться» до истины смогут и другие. Тогда и Тиму, и Сьюзан придется несладко.
— О чем это ты, Сэм?
— Я знаю, что Сьюзан тебе очень дорога, так что помолчу пока. А ты, когда увидишь ее, передай, что Сэму Смиту известно, почему она не удержала этого полукровку под замком.
— Она не поймет.
— Думаю, поймет, — хитро сказал старик, подтолкнув Тима в бок. — Во всяком случае, попытайся.
Тим вышел из салуна с легким головокружением. Нет, не виски подействовало на него. Старик знает о Сьюзан что-то такое, чего не знает он. Что-то не слишком приятное.
Он быстро закончил обход. Когда он вошел в офис, Сьюзан удивленно взглянула на своего помощника:
— Чем ты взволнован?
— Так сильно заметно?
Он сел на край ее стола.
— Я встретил старого Сэма Смита, и он сказал кое-что… кое-что о тебе.
— Что же он сказал?
— Сказал, что знает, почему ты не стала держать Вульфа за решеткой. И сказал это так, словно тут есть некая тайна.
Она с горечью улыбнулась.
— Полагаю, что есть.
— Он сказал, что ты объяснишь…
Сьюзан поднялась.
— Я должна была сказать тебе раньше… Но я знала: тебе это не понравится.
— Что? — спросил он резко.
— Мое происхождение. Я — на четверть сиу.
Глава двенадцатая
Тим стоял ошеломленный.
— Почему ты не сказала мне это прежде?
Она посмотрела с упреком:
— Я знаю, как ты относишься к индейцам… Ко всем индейцам. Я хотела, чтобы ты полюбил меня.
— Это бы никак не повлияло на мои чувства к тебе. Я должен был знать. И многие в Мэд-Ривер, кроме
