случаю молочка?
4
Идут пить молоко. Мимо сборки‚ мимо кузнечного цеха‚ напрямик через термичку‚ где плотный‚ осязаемо жаркий воздух душным компрессом накрывает лица и затыкает ноздри‚ и где можно бесплатно хлебнуть пузыристо-злющую газировку с солью. Остановились‚ выпили по стаканчику‚ пошли дальше. Зимой друзья бегают в столовую‚ по морозу без пальто‚ едят свиные шницели – сплошное сало в сухарной корочке‚ на просвет всё видно‚ а летом‚ в жару‚ пьют до обеда молоко‚ выбегают в перерыв из проходной – и на канал‚ купаться. Ныряют, постанывают от наслаждения и лениво ползут обратно‚ проклиная всё на свете. Влажные трусы противно прилипают к брюкам‚ и работать уже неохота‚ а охота спать.
Они сидят в цеховом буфете‚ пьют холодное молоко из пивных кружек и сочетают приятное с полезным. Полезное – это молоко‚ а приятное – это молоко в рабочее время. Вокруг них все пьют молоко‚ едят мятые коричневые пирожки с повидлом‚ густо мажут горчицей толсто нарезанную вареную колбасу и дешевую ливерную‚ а женщины берут ее домой целыми кругами‚ чтобы не толкаться после работы в очередях. Буфет выкрашен масляной краской в синий‚ безжизненный цвет‚ душно пахнет эмульсией и каленой металлической стружкой‚ пронзительно‚ на высоких тонах‚ верещат станки‚ да еще рядом‚ за стенкой‚ нескончаемо постукивает компрессор‚ будто пальцем по темени‚ и часто громыхает молот в соседнем кузнечном цехе. Молоко подрагивает в кружках‚ на больших окнах с частыми переплетами дребезжат стекла.
– Мальчики‚ – вздыхает Рита Колчина‚ – ой‚ мальчики... На улице-то теплынь! Какая погода пропадает!..
И тоскливо смотрит в пыльное окно.
– Какая пропадает погода... – печально‚ на весь буфет‚ повторяет Рита Колчина‚ и интонация у нее чеховских героинь: 'В Москву! В Москву!..' На сцене это звучало бы прекрасно‚ на сцене этому бы аплодировали‚ но здесь‚ в цеховом буфете‚ рядом с ливерной колбасой и пирожками с повидлом‚ вызывает общее недоумение.
Рита Колчина – актриса. Еще в школе на всех вечерах читала она стихи‚ выступала на городском смотре‚ прославилась, была приглашена в Кремль‚ на концерт для охраны. Они собрались в проходной у Спасской башни‚ и солдаты настороженно сверяли каждое лицо с фотографией на паспорте. Потом их провели по территории‚ а внутри здания был еще один пост‚ новая проверка‚ пристальное оглядывание с ног до головы‚ быстрый‚ врасплох‚ вопрос: 'Оружие есть?' А когда их‚ запуганных‚ завели в артистическую‚ в дверях встал солдат‚ у лестницы встал солдат‚ в кулисах стояли солдаты и в зале тоже сидели одни солдаты. Во время концерта за сценой ходил мужчина во френче‚ но без погон‚ и вежливо предупреждал товарищей артистов‚ чтобы ничего не уносили с собой на память. Так редко люди попадали в Кремль‚ что потихоньку отвинчивали выключатели‚ вывертывали лампочки из настольных ламп‚ брали мыло в туалете‚ чтобы похвастаться потом перед друзьями.
После десятого класса мама Риты Колчиной сумела убедить дочку‚ что лучше быть плохим инженером‚ чем плохим актером. Она поверила маме‚ пошла в технический институт‚ старательно и добросовестно училась‚ даже получала пару раз повышенную стипендию‚ и всё было предельно просто и ясно‚ как заметка в институтской многотиражке: 'Отличница‚ будущий инженер‚ находит время для занятий художественной самодеятельностью'. И это была истинная правда. В институте Рита сразу же поступила в театральный коллектив и в первом спектакле затмила всех участников. С тех пор и до последних дипломных дней она блистала на подмостках‚ ее окружала толпа поклонников‚ через которых трудно было пробиться‚ но она независимо прошла мимо всех‚ скромно гордясь своей исключительностью. Была у нее большая‚ вымышленная любовь к партнеру по сцене Вале Грудеву‚ и бегала она на свидания в угол институтской территории‚ где пожарный водоем и пяток елок. В водоеме студенты купались‚ под елками загорали и готовились к экзаменам. Валя Грудев приходил на свидание легким пружинистым шагом‚ часто вскидывая голову‚ отчего красиво подлетали кверху его светлые волосы‚ и они вели двусмысленные беседы с многочисленными паузами и интонациями тех героев‚ которых изображали на сцене. Игра была и там и тут‚ и Валя Грудев милостиво ожидал от нее развития событий‚ будто из них двоих мужчиной была она‚ потому что Валя был избалован гораздо больше: герой-любовник и герой-спортсмен‚ чемпион института в беге на сто метров. Стоило только посмотреть‚ как он разминался перед бегом‚ как брал старт‚ бежал и рвал грудью финишную ленту – настоящий спектакль. Валя Грудев прошел за годы учебы все факультеты по очереди‚ откуда его отчисляли за непроходимую тупость‚ и только на заводе‚ да и то не сразу‚ Рита Колчина поняла‚ какая она была дура. А Валя так и остался дураком‚ у которого по счастливой комбинации генов оказались длинные ноги для бега и красивый профиль для сцены‚ и у которого самовлюбленность с тщеславием подавили даже естественные мужские потребности.
На курсе‚ где училась Рита‚ было мало девочек. Факультет считался мужским‚ и девочки туда не шли. Десяток девочек был на их курсе‚ и они установили по факультету абсолютный рекорд‚ потому что на старших курсах их было по пять‚ по три и даже одна. Эта одна считалась у них универсалом. Вернее‚ она не была универсалом‚ но заставили обстоятельства. На всех соревнованиях и смотрах‚ где требовалось участие женщин‚ она бегала‚ прыгала‚ метала‚ толкала‚ ныряла‚ пела и танцевала. Она не могла создать только волейбольную команду и провести эстафету четыре по сто метров. Всё остальное она делала, а с приходом десятка девочек можно было создавать что угодно‚ даже девичий хоровод. Весь курс, весь мужской факультет неослабно следил за Ритой Колчиной‚ все институтские годы прошли под внимательными взглядами‚ и это придало театральность ее поведению‚ машинальную театральность позы‚ движения‚ речи‚ будто всегда под взглядами сотен зрителей. И если рядом не было зрителей‚ она сама смотрела на себя со стороны.
Когда Рита пришла на завод‚ сразу же оказалось‚ что плохим инженером так же плохо быть‚ как и плохим актером. Она попала в мир техники‚ к которому не имела никакого отношения‚ да и не должна была‚ наверно‚ его иметь. Ее пугали вызовы в цех‚ шум‚ который не перекричишь‚ грязь‚ от которой не спасешься‚ колючие спирали стружек и неуклюжие железки‚ которые так красиво выглядели когда-то на чертежах‚ нравились ей и подтверждали правильность выбранной профессии. И потом на заводе она мгновенно‚ без длительного примиряющего перехода‚ превратилась из премьера в рядового инженера‚ ушло сценическое обаяние‚ обаяние издалека‚ но остались ранние морщинки‚ прыщик на носу‚ прочие бытовые мелочи‚ не дающие права на исключительность. А главное‚ осталась театральность‚ неистребимая наигранность‚ которая среди чертежных досок и разговоров о зарплате выглядит неуместной. Все девочки с их курса давно уже замужем‚ с детьми‚ с разводами и любовниками‚ – словом‚ идет нормальная жизнь‚ – а она до сих пор одна‚ отпугнув в институте скромных‚ привлекая нахальных‚ которые‚ в свою очередь‚ отпугивали ее. И хотя ребятам‚ ее друзьям‚ всего по двадцать шесть лет‚ ей‚ женщине‚ уже двадцать шесть. Недавно Рита Колчина начала курить‚ и это ей тоже не идет. Ей многое не идет в жизни‚ так же‚ как многое шло на сцене.
– Мальчики‚ – тоскливо говорит Рита‚ – а мальчики... Может‚ подадим заявления?
– И что? – лениво спрашивает Саша Терновский.
– Там видно будет.
– А если не будет?
Отношения у Саши с Ритой сложные‚ нахально-иронические. Так он выделяет женщин‚ которые ему нравятся. Это Саша подговорил ребят‚ и они‚ незваные‚ пришли к Рите в гости‚ принесли пол-литра‚ шумели‚ через силу говорили пошлости. А у Риты чинная мама‚ везде скатерти‚ салфеточки‚ фарфор и хрусталь‚ фотографии единственной дочки в разных ролях. Мама напоила их чаем с кексом‚ а они попросили жареной картошки. Выпили пол-литра‚ огляделись‚ свернули голову подарочному пингвину с ликером. Пили приторный ликер‚ заедали жареной картошкой. Рита бледнела от злости и обиды. Потом закурили‚ развалились на диване‚ и, не выдержав собственного хамства‚ стали прощаться. 'Спасибо‚ что зашли'‚ – сказала Рита. 'Нам спасибо не надо‚ – ухарски ответил Саша. – Нам бы деньгами...' Она протянула рубль. Он взял. Она пошла их провожать‚ и они напоследок вываляли ее в снегу. Обиды было на месяц. А чинной маме ребята понравились. 'Смешные какие... Даже притворяться не умеют'. И вздохнула. Внуков хотела мама‚ внуков...
– Братцы‚ – предлагает Костя Хоботков. – А не взять ли еще по кружечке?
Берут еще по кружечке‚ наливаются молоком по горло. Сидят‚ развалившись‚ на металлических
