лужайку, освещенную лунным светом, и оказалась черным котом!
Он испытывал сильное желание послушаться совета, данного ему таким странным способом. Однако он воздержался от того, чтобы ему последовать, считая, что проводить вечера с закрытыми ставнями при такой теплой погоде было совершенно невыносимо. Он безостановочно ходил из угла в угол по комнате, пытаясь решить свою проблему.
Наконец он заставил себя приступить к работе, но в основном для того, чтобы успокоиться; он набил трубку, закурил, выключил лампу в центре комнаты и зажег настольную. Потом подсел к столу, чтобы просмотреть документы, относящиеся к смерти Эриксена. В течение получаса он читал, делая карандашом пометки. Затем он остановился и уставился прямо перед собой.
Чем можно было объяснить убийство этих людей? Мотив убийства Великого князя Ивана поддавался объяснению, но в случаях с Хенриком Эриксеном и сэром Фрэнком Нэркумбом он отсутствует. Кроме того, Стюарт не мог понять, что связывает этих троих людей: не было никакой видимой причины, почему к ним было привлечено внимание их общего врага. Эти преступления казались ему бессмысленными. Можно было предположить, что «Скорпион» — это человек, причем, вероятно, опасный маньяк.
Но, тщательно изучая документы, Стюарт не смог обнаружить улики, указывавшие бы на существование такого человека. Он решил, что «Скорпион» мог быть выдуман изобретательным мистером Гастоном Максом; это становилось ему все более и более очевидно, когда он прочел о том, что попытка связать эти внезапные смерти с определенным человеком была предпринята французской полицией и что о «Скорпионе» стало известно из Парижа. Конечно, смерть Макса кое-что доказывает. Вероятность того, что его смерть наступила от несчастного случая, почти полностью исключена, а тот факт, что на его теле был найден фрагмент золотого скорпиона, конечно, весьма любопытен.
«Закройте на ночь ставни…»
Как же его преследовали эти слова, и как же горячо он себя презирал за растущее в нем понимание необходимости им последовать. Он чувствовал, как с приближением полуночи его все больше охватывает страх, который, похоже, лишал его способности мыслить разумно. Вряд ли он будет в состоянии даже пошевелиться, даже если увидит тень человека в рясе на освещенной лунным светом занавеси.
Казалось, что темные силы пришли в действие и какая-то незримая опасность близко подкралась к нему в темноте.
Дом был построен в начале викторианской эпохи и «французские» окна были снабжены массивными раздвижными ставнями. Он никогда ими не пользовался, но теперь он проверил, как действуют запоры, крепящие их к стене, и даже подвигал ими, чтобы узнать, сколь они надежны.
Все эти тайны ставили его в тупик, но особенно его раздражало происшествие, в которое были замешаны кусок картона, запечатанный в конверт, и китайская монета. Казалось, что это напоминает бессмысленную детскую шалость, однако это привело к появлению в его доме человека в рясе и мадемуазель Дориан. Почему? Он снова сел за стол.
— Будь проклято все это дело! — сказал он. — От него можно сойти с ума.
Он выбрал из кипы документов большой лист почтовой бумаги, на котором синими чернилами была изображена диаграмма грудной клетки, отмеченная цифрами и имевшая также пометки на полях, и начал читать отчет доктора Хейлсауна, к которому диаграмма прилагалась. В отчете утверждалось, что у сэра Фрэнка Нэркумба было горизонтальное сердце, слегка смещенное и расширенное, а также перечислялись и другие детали, которые, однако, не объясняли причины его смерти.
— У меня тоже горизонтальное сердце. — проворчал Стюарт, — и, учитывая, что я тоже курю, оно, конечно, расширенное… Но я едва ли умру от этого в фойе театра!
Он продолжал читать, пытаясь не поддаваться мрачному предчувствию, но то же время прислушиваясь к звукам ночного Лондона, к далекому шуму моторов и свисткам паровозов на железной дороге и далекому вою сирен на Темзе. Поднялся небольшой ветерок, и послышался легкий шелест листьев акаций и живой изгороди.
Затем до Стюарта донеслось гудение приближающегося автомобиля. Не выпуская из руки карандаша, он прислушался. Звук стал громче, а затем смолк. Либо автомобиль проехал, либо остановился где-то поблизости. Послышался стук в дверь.
— Да, — ответил Стюарт и поднялся, чувствуя, что волнуется.
Вошла миссис Мак-Грегор.
— Вы никого не ждете сегодня вечером? — спросила она.
— Нет, — сказал Стюарт, ощущая, как ни странно, разочарование; тем не менее он дружелюбно улыбнулся этой пожилой женщине. — Я очень скоро лягу спать.
— Поднялся сильный восточный ветер, — продолжила она, строго взглянув на открытые окна. — Для врача вы удивительно легкомысленны. Я закрою окна?
— Не беспокойтесь, миссис Мак-Грегор. Тогда в комнате станет очень душно от табачного дыма, а ночь довольно теплая. Конечно, я закрою их перед уходом.
— Ну да, — вздохнула миссис Мак-Грегор, собравшись уходить. — Спокойной ночи, мистер Кеппел.
— Спокойной ночи, миссис Мак-Грегор.
Она ушла, а Стюарт пристально взглянул в окно. Он не был склонен к суеверию, но казалось, что он испытывает судьбу, оставаясь в этой комнате с открытыми окнами. Как это ни парадоксально звучит, но он не мог себя пересилить и закрыть их: это означало бы признаться самому себе, что он боится!
Зазвонил телефон, и он откинулся на спинку стула, словно специально, чтобы избежать удара.
Это спасло его.
Как раз в тот момент, когда резкий звонок пронзил тишину, именно он спас его жизнь, как и было записано в Книге Судеб; как раз тогда голубой луч света, тонкий, как игла, появился из-за изгороди и пересек лужайку. Он наверняка попал бы в затылок Стюарта, если бы тот не сделал судорожное движение. Хотя луч и промахнулся всего на несколько дюймов, тем не менее у Стюарта возникло такое ощущение, словно его сильно ударили по щеке. Он бросился на ковер.
Первым предметом, которого коснулся луч, был телефон, следующим — медицинский словарь, затем камин, в котором горел огонь.
— Господи, — простонал Стюарт, — что же это такое!
Его оглушил сильный треск, и в комнате стало так жарко, как в печке. Затем раздалась серия глухих взрывов, ужасные вопли… и тонкий луч исчез. Ужасная тень, тень человека в рясе, возникла в лунном свете на лужайке и тоже исчезла.
Держась за щеку, которая горела так, словно ему дали пощечину, и чувствуя звон в ушах, Стюарт с трудом поднялся на ноги. В комнате стоял дым и пахло гарью и расплавленным металлом. Он с досадой взглянул на стол.
Телефон был изуродован!
— Господи, — простонал он опять и схватился за спинку стула.
От словаря медленно поднимался дым. В нем было аккуратное круглое сквозное отверстие в три дюйма диаметром! А пламя в камине разгорелось так, что доставало до дымохода!
Он услышал шум мотора в узкой улочке позади дома. В комнате нечем было дышать от дыма Стюарт стоял, ухватившись за спинку стула и пытаясь прийти в себя. До него донесся шум отъезжающего автомобиля.
Кто-то подбежал к задней калитке дома… перелез через живую изгородь… пересек лужайку!
В кабинет ворвался какой-то человек. Это был крепко сложенный мужчина, свежевыбритый и бледный. Синева от бритья вокруг рта и на щеках придавала еще больше выразительности его подвижному, но властному рту. Его темные волосы были с сединой, а темные глаза сверкали от волнения. Он был элегантно одет и носил светлые желто-коричневые перчатки. Внезапно незваный гость пошатнулся и схватился за стул, чтобы удержаться на ногах.
— Быстрее! Быстрее! — крикнул он. — Телефон! А! Что это!!
Он остановился, тяжело дыша и покачиваясь, у окна и уставился на аппарат.
— Господи! — воскликнул он. — Что случилось?
Стюарт изумленно уставился на незнакомца.
— Здесь был ад! — ответил он. — Вот и все.
— А! — воскликнул незнакомец. — Опять он сбежал от меня. Телефон был моим последним шансом. Pas
