Однажды ученик мудреца Лунь И по имени Па Сюнь опоздал на занятие к своему наставнику.
– Добрый мой учитель, – объяснил он Лунь И. – Я торопился как никогда, но по дороге увидал такое!..
– Продолжай, юноша, – подбодрил ученика мудрец Лунь И.
– Прямо посреди делянки бедняка Цу затеяли жестокую схватку самый свирепый из тигров с огнедышащим Драконом! – выпалил горячий юноша.- Вся деревня с безопасного расстояния наблюдала этот невиданный бой!
– Могу себе представить, – со вздохом молвил мудрец Лунь И.
– В таком случае, дорогой мой учитель, не мог бы ты назвать победителя? – спросил ученик Па Сюнь мудрена Лунь И.
– Нет, – покачал косичкой мудрец Лунь И. – Ведь меня не было на месте схватки. Юный ученик Па Сюнь не смог скрыть своего разочарования.
– Они бились на делянке бедняка Цу? Я точно знаю лишь одно: кто в результате проиграл, – закончил свою мысль мудрец Лунь И.
Любимый ученик Па Сюнь спросил мудреца Лунь И, приходилось ли тому переживать трудные времена.
– Всё в наших руках, – отвечал Лунь И. – Нет такого трудного времени, которое человек при желании не смог бы ощутить как самое счастливое.
– Я постараюсь понять, что ты имеешь в виду, дорогой учитель, – смиренно произнёс юноша.
– В молодости мне частенько приходилось испытывать чувство голода, – прикрыв глаза ладонью, начал вспоминать мудрец Лунь И. – После долгих бесплодных поисков самого крошечного заработка я ложился спать с пустым желудком.
– И при этом, учитель, ты чувствовал себя совершенно счастливым? – недоверчиво спросил ученик Па Сюнь.
– Да, – кивнул Лунь И. – Я возвращался домой, садился на пороге хижины и дотемна любовался прекрасным пейзажем, который открывался передо мной.
– Бамбуковая роща, излучина реки, пригорок… – начал педантично перечислять юноша Па Сюнь.
Но мудрец Лунь И перебил его.
– Трепетный шелест листьев прозрачной бамбуковой рощицы ласкал мой слух, – со светлой улыбкой на губах заговорил он. – Изящные стволы, словно выведенные тонкой колонковой кисточкой искусного рисовальщика на прозрачном дымчатом шёлке… Узкий острый серп реки, сверкающий серебром, казалось, он разрезает пространство на неравные части… Это невероятное сочетание покоя, мирных звуков и блеска отточенного металла…
– Я понял тебя, мой добрый учитель, – вскочив на йоги, воскликнул потрясенный юноша Па Сюнь. – И я тоже хотел бы пережить несколько подобных неповторимых мгновений!
– Всё в наших руках, – просто отвечал мудрец Лунь И.
– Скажи, учитель, – задумался вдруг юноша, – а что испытывал ты, когда Небо посылало тебе что- нибудь на ужин?
– В таких случаях я садился на пороге моей хижины, – улыбнулся Лунь И, – и пейзаж казался мне ещё прекраснее.
На обед Великому Мандарину было приготовлено: две туши быков, целиком зажаренные на вертелах; четыре тысячи тушёных соловьиных язычков; триста девяносто запечённых в золе карпов; без счёту копчёных угрей и ласточкиных гнёзд, не говоря о прочей разнообразной снеди, овощах и фруктах.
Обо всём этом глашатай торжественно сообщал народу.
– Великий Мандарин съест всё это один? – уважительно спросил бедняк Цу мудреца Лунь И.
– Да, – подтвердил мудрец. – Я часто бывал при дворе Великого Мандарина. Мудрец опустил веки, вспоминая что-то, а затем продолжал:
– При дворе Великого Мандарина палачом служил некто Ли Хо. Этот достойный человек отличался тем, что всегда изобретал какие-то затейливые, изысканные и прихотливые казни. Боюсь, Ли Хо не удержался в своей почётной должности, и его разжаловали в повара.
Великий Мандарин призвал к себе мудреца Лунь И, угостил того скромным ужином, а после спросил:
– Можно ли чисто логическим путём доказать, что все подданные считают меня гениальным правителем?
– Это просто, – ответил мудрец Лунь И. – Ибо ни одного шага никто в Поднебесной Империи не сделает помимо твоей воли, ни одного вздоха, не разрешённого твоим законом. В таком случае, если кто-то хоть на миг усомнится в твоей, Правитель, гениальности, он унизит самого себя.
– Хорошо, – удовлетворённо кивнул Мандарин. – А можно ли логически доказать, что на самом деле гением я не являюсь?
– Конечно, – кротко отвечал Лунь И. – Ибо, будь ты гением, мой господин, мне не пришлось бы доказывать тебе очевидное.
Великий Мандарин облысел.
Обнаружив это, он с грустью сказал придворному мудрецу:
– Не столько изменение внешности печалит меня, сколько тревожат опасения, не отразится ли это на процветании моего государства.
– Вне всякого сомнения, – отвечал придворный мудрец, – все обстоятельства в мире так или иначе связаны между собой. Но правильно установить причину и следствие не всегда представляется возможным.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Великий Мандарин. – Договаривай!
– Ты, несомненно, отныне величайший из лысых, мой господин, – потупясь, отвечал придворный мудрец. – Но, к сожалению, не единственный лысый даже в твоём славном государстве. Влияние других лысин на процветание может исказить истинную картину.
– Ваше Величество! – услышав такие слова придворного мудреца, палач Ли Хо пал ниц пред Мандарином. – Если дело за такой малостью, как число лысых в стране, исправлю всё сегодня же!
У бедняка Цу в доме осталась последняя горсточка риса. Вышел бедняк на крыльцо, сел на ступеньку и задумался.
– Если бы я родился воробьем, – сам себе сказал бедняк Цу, – этих зёрен мне хватило бы на месяц. А может быть, и на целый год…
От таких мыслей бедняку стало совсем грустно. Он перевёл взгляд на опушку леса.
– Но ведь я мог родиться на свет и тигром, – справедливо рассудил бедняк Цу. – И в таком случае даже самая большая горсть риса для меня ничего бы не стоила! Я с презрением прошёл бы мимо!
Горько вздохнул бедняк Цу и прислушался к робкому шелесту молодого бамбука.
