панегириками: «Не будь сего досточтимого отпрыска, не стало бы и династии Токугава!»
При этом произносивший эти слова Яманоути знал о Ёсинобу не более того, что ему рассказывал Сюнгаку! Ёсинобу никогда ни занимал официальных должностей и потому не давал никакого, так сказать, материала, по которому можно было бы о нем реально судить. Нельзя было оценить его вес в обществе и по результатам политической активности, которая также напрочь отсутствовала. Словом, в стране быстро сложился образ какого-то другого Ёсинобу, совершенно не связанный с Ёсинобу реальным.
Особенно почитали Ёсинобу и буквально чуть ли не молились на него малограмотные и безродные самураи-«патриоты» из числа тех, кто выступал за «изгнание варваров». «Если бы за дело взялся господин Хитоцубаси, – с жаром говорили они, – то уж он-то наверняка быстро бы поставил повсюду своих людей, чтобы покончить, наконец, с варварами, выдворить всех чужеземцев и раз и навсегда очистить от скверны Страну Богов – Японию!»
Однако чиновники бакуфу и дамы из сёгунского окружения по-прежнему были настроены резко против Ёсинобу, считая его противником сёгуна, и потому старались держаться от него подальше. «Патриоты» же раздували это отчуждение до масштабов трагедии всей Японии.
При императорском дворе в Киото полагали, что для выдвижения Ёсинобу нет ничего лучше, чем оказывать постоянное давление на сёгунское правительство. Эта точка зрения окончательно восторжествовала в первый день шестого лунного месяца второго года Бункю (27 июня 1862 года), когда из Киото в Эдо в качестве императорского посланника выехал один из старейших аристократов, ярый сторонник «изгнания варваров» Охара Сигэтоми. Одновременно в Эдо вошел Симадзу Хисамицу из клана Сацума в сопровождении многочисленных самураев, которые тянули за собой установленные на лафетах пушки: молчаливая демонстрация военной силы была призвана подкрепить предложения императорского посланника Охара. Суть последних была проста: провести кадровую реформу бакуфу и приступить к решительному изгнанию варваров, для чего назначить Хитоцубаси Ёсинобу опекуном малолетнего сёгуна, а Мацудайра Сюнгаку – старейшиной тайро в сёгунском правительстве.
Для чиновников бакуфу не было большего зла, чем попытки императорского двора вмешиваться в дела сёгуната. К тому же двор использовал для оказания давления клан Сацума, который для Токугава навсегда остался «сторонним»[53]. Для правительства пойти на поводу подобных требований означало собственными руками пошатнуть свой авторитет, а до каких глубин он будет потом падать – бог весть.
Сёгунская власть забилась в судорогах. И проблема была не только в характере требований, но и в личности человека по имени Хитоцубаси Ёсинобу: для чиновников правительства и женщин из окружения сёгуна он был прежде всего сыном омерзительного Рэцуко Нариаки из Мито. Правда, Нариаки заболел и умер вскоре после убийства Ии Наосукэ, но Ёсинобу все равно навсегда останется его сыном, и никому не известно, какие злые умыслы он вынашивает в отношении дома Токугава. К тому же, как говорят, юноша одарен недюжинными талантами – а это вдвойне опасно!
«Если Хитоцубаси станет сёгунским опекуном, то бакуфу ждет скорый конец!» – всполошились все обитатели сёгунского замка, от высокопоставленных чиновников правительства до молодых самураев, от мастеров чайной церемонии до простых служанок. Говорили, что если Хитоцубаси станет опекуном, то своим красноречием, напором и хитростью он быстро подчинит себе всех – и малолетнего сёгуна, и советников правительства. К тому же Ёсинобу поддержат главы Сацума, Тоса и других «сторонних» кланов, а это, несомненно, вызовет негодование наследственных даймё – потомственных вассалов дома Токугава, которые, со своей стороны, выступят в поддержку сёгуна. А тогда начнется междоусобная смута, воспользовавшись которой, Ёсинобу наверняка объявит себя верховным правителем.
Естественно, приезд императорского посланника и продвижение на восток войск Симадзу Хисамицу тоже воспринимались как проявление козней Ёсинобу.
Тем не менее, бакуфу, в конце концов, подчинилось императорскому указу. Узнав об этом, Ёсинобу сказал своим подчиненным:
– Все, это начало падения бакуфу! Отныне каждый раз «сторонние» даймё будут прикрываться императорскими указами и, опираясь на военную силу, требовать их выполнения, а бакуфу и впредь вынуждено будет подчиняться! Короче говоря, правительство больше не сможет править должным образом! – вздохнул он.
Доставленный гонцом Ёсинобу указ бакуфу о назначении гласил:
Господину Токугава Гёбукё
Августейшими тщанием и рачением
Вы назначаетесь
сёгунским попечителем
Под «августейшими тщанием и рачением» имелось в виду повеление императора. Эти слова упоминались в указе бакуфу впервые за всю историю сёгуната; в прежние времена такого и представить себе было нельзя! Их вставили в документ специально для того, чтобы показать, что назначение состоялось вовсе не «рачением верховного правителя», то есть вопреки мнению сёгуна, и продемонстрировать недовольство кабинета таким решением. Слова об «августейших заботах» присутствовали также и в другом указе, которым Мацудайра Сюнгаку назначался Председателем Административного совета.
В отличие от должности опекуна сёгуна, пост главы Административного совета был новым. Занимавший его человек становился над всеми министрами бакуфу и фактически руководил всей политикой правительства. По существу это был пост премьер-министра, или, по-старому, тайро.
Ёсинобу согласился со своим назначением. Сюнгаку же поначалу отказался. Вассалы Сюнгаку также были против, считая, что такое назначение наносит оскорбление их самурайскому дому. Дело в том, что со времен основателя династии Токугава Иэясу административными делами дома Токугава ведал один из наследственных даймё. Если бы речь шла о купеческом доме, то его можно было бы назвать приказчиком. Но Мацудайра, глава клана Фукуи в провинции Этидзэн с жалованьем 320 тысяч коку, сейчас занимал должность начальника канцелярии всего дома Токугава и был не чета даймё-«приказчикам» вроде всяких там Ии, Хонда или Сакаи! Для Мацудайра занять должность Председателя Административного совета было все равно, что для управляющего купеческим домом стать простым приказчиком. Впрочем, хотя Сюнгаку несколько раз и отказывался от этой должности, его все же удалось переубедить, и, в конце концов, он с назначением согласился…
Опекун сёгуна
Хитоцубаси Гёбукё Ёсинобу
Глава Административного совета,
