Во второй половине дня уехал вместе с Михаилом Юрьевичем Стояновским на Книжную ярмарку. Главная у меня цель – проверить, действует ли договоренность, по которой всех студентов и преподавателей пропускали бы на ярмарку бесплатно. Все оказалось именно так, Огородников молодец, все передал, всех проинструктировал. И хотя у меня в кармане были пригласительные билеты, мы совершенно свободно с Мишей прошли на выставку по служебным удостоверениям. Во вторник же устрою у себя на семинаре опрос: кто из студентов на ярмарку все же сходил?
Снова, внимательно все разглядывая, прошел по рядам вдоль стендов. В основном народ интересуется книгами функциональными: кулинария, медицина, самоусовершенствование, модная литература, которая кажется последним достижением литературы интеллектуальной – Мураками, прошлогодний Коэлья, боевики со Сталиным и Гитлером. Тем не менее в выгородке 'Олма-пресс' нашел два экземпляра своих дневников. Интересно попасть на выставку чрез пару дней, продадут ли? Скорее всего нет, а тем не менее Галина Степановна Кострова заканчивает редактирование нового тома. Как много для писателя значит редактор, его связи, его решительность. До конца жизни я буду вспоминать Галю Кострову и Викторию Геллерштейн, она редактировала мои книги в 'Современнике'.
Итак, шел, разглядывал, купил книжечку с занятным названием 'Элегантная жизнь, или Как возник весь Париж' Анны Мартен-Фюжье, репринт аж с издания Сабашниковых – я люблю что-нибудь из ирошловековой культурологии – и вдруг слышу из рупора голос: некий автор подписывает книги и – замечательный рекламный ход – автор этот, оказывается, еще и студентка Литинститута. Подходу, сидит за прилавком милая знакомая девочка Кристина Выборнова, узнала, зарделась. Я решил было, книгу для поддержания торговли купить, ан нет – мне ее подарили.
Вторую купленную мною на ярмарке книгу 'Предсмертные слова знаменитых людей' просмотрел тем же вечером. Люблю подобные книги, но эта меня ничем особенно не обогатила. Все как-то мимо. Прельстился на издательство 'Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета'.
День в Москве посвятил экскурсиям по 'Тысячам мелочей' и двум магазинам – спортивному и хозяйственному на улице Вавилова. Изучал рынок, прикидывал, что бы кому купить, искал себе ботинки, естественно, не нашел. Потом принялся за готовку. Выручает меня лучшая кулинарная кухня всех времен и народов – старинная микояновская 'Книга о вкусной и здоровой пище'. По ней я фарширую судака, солю огурцы и мариную капусту. Сегодня из залежавшихся еще с прошлой пятницы шампиньонов решил сварить суп-крем. Два часа работы, и все было готово, такой вкусноты суп я и в ресторане никогда не ел. Теперь у меня два неотразимых суповых впечатления – гаспаччо даже не у СП, а у нас в кафе 'Форте', и мой собственный суп из шампиньонов. Но это не я, это замечательная и вполне доступная книга. Это вам ребята не кулинарные уроки Макаревича! Попутно сварил для дачи рис и сделал классный яблочный пирог, что-то вроде шарлотки, но с добавлением творога.
Приехали около десяти, ребята уже протопили баню и намыливались ехать на мотоцикле куда-то на очередную гулянку. Ужинали макаронами по-флотски еще московского изготовления. После этого я возился с компьютером на диване внизу и начал читать книгу А.Ф. Киселева 'Страна грез Георгия Федотова'. Стиль иногда виден с первых же строк. 'В феврале 1917 г. в России пала монархия. Тысячелетняя государственность, которую олицетворял царь, на первых порах уходила с исторической сцены мирно и как-то обыденно, в келейной тиши царского поезда, стоявшего на заснеженных запасных путях станции с символическим названием Дно'. Подобную емкость во фразе я люблю.
Теперь последние перед сном размышления. А не преследуют ли они нас постоянно? Это со стороны я кажусь решительным, волевым и уверенным в себе, на самом деле я человек слабый и ранимый. Только привычка и понимание, что никто не поможет, заставляют меня держаться и ныть окружающим на свою жизнь. К чему я все это пишу? А к тому, что уже два дня я только и думаю о этой армянской деве, которая во что бы то ни стало хочет учиться в Москве. По большому счету я не верю в ее страстное желание учиться только в Литинституте. Что мы ей можем дать нового, кроме того, что она уже проходила у себя на родине? Потом, почему надо начинать с вранья? И к этому вранью, средним способностям прибавился еще беспрецедентный на меня нажим. В общем, я много об этом размышлял и все так не оставлю. Письмо господина с замечательными формулировочками, оставшимися в нашем бюрократическом лексиконе чуть ли не с 1937 года, я отправлю спикеру Совета федерации С.Миронову. Это я решил уже поздно вечером за мытьем посуды.
О Новом Орлеане не говорю. Он тоже все время на телеэкране. Телеэкран – последнее прибежище коллективного садизма: трупы, наводнения, аварии, другие катаклизмы. Всё это смотрится с удовольствием, с внутренним подтекстом: определенное количество несчастий всё равно в мире произойдет, но, слава Богу, мимо меня. Но в принципе вся новоорлеанская ситуация, теперь, уже с рекламными поездками Буша на военном грузовике, Буша, делающего облеты на вертолете, показала очень низкую степень единства в американском народе. В нашем народе единство это еще есть, но боюсь, что политика последних дней разъест и то, что осталось.
В институте начал с того, что всыпал своей любимой Светлане Викторовне. Еще по прошлому понедельнику было известно, что лекции Гусаровой, которая в отъезде, состояться не могут, но ребят опять не предупредили. Мы требуем точности и исполнительности от студентов, а сами не обязательны по отношению к ним. Полтора часа утром им дали бы возможность хоть выспаться после субботне-воскресного
