Я подумала, что мои мама и папа не ссорятся не только потому, что нужны друг другу. А ещё и по такой простой причине, что каждый из них сам себе нужен. У них жизнь интересная, работа не как наказание, им там нравится. Папа даже дома работает.
А Сельцовы на работу ходят как на каторгу. И дома — как зомби.
А как будет у меня? Когда я вырасту, буду ли нужна другим людям? Вот Витька уже сейчас всем нужен, а я? Кроме Машки в классе меня никто не любит. Перейду в другую школу, меня через месяц забудут…
А Игорь? Кому нужен он? На тренировку какую-то ходит, и друзья у него, наверное, есть… Надо узнать, что это за люди…
На этом месте мои мысли запутались, и я всё-таки заснула. Проснулась разбитой и уставшей, словно всю ночь полы мыла.
Мама Игоря зашла в комнату, сказала:
— Доброе утро. Завтрак на столе. Оденься тепло, ночью заморозки были.
Виновато улыбнулась и добавила:
— И, кстати, можешь закрывать дверь, когда захочешь. Ты ведь большой уже. У тебя свои дела.
Я даже растерялась. А она ушла на работу раньше обычного, как будто боялась со мной разговаривать.
Завтрак был по-сельцовски безвкусным: несоленая овсянка и чай из пакетика. Я быстро проглотила его и заторопилась в школу.
Игорь-я встретил меня вопросительным взглядом, я кивнула — мол, всё нормально. Он понял и больше на меня не смотрел.
Сегодня он-я был в моём любимом джинсовом сарафане цвета «сафари» и белой водолазке. Наконец-то догадался переодеться. А я всё в тех же джинсах, только рубашку чистую надела. Тоже белую.
Похоже, мы оба подготовились к классному часу.
Уроки прошли на удивление однообразно. Меня не трогали. Сельцова и раньше редко вызывали отвечать. А Игорь-я к месту вставил пару реплик, но чаще всего сидел с умным лицом и кивал. Я наблюдала за ним почти с ненавистью. На бывшем моём лице написано превосходство и пренебрежение. Учителя улыбались, как будто так и надо, словно я всегда такая была. А мне хотелось крикнуть: «Это неправда! Это не я!».
На последнем уроке, алгебре, у меня в кармане вздрогнул мобильник. Я осторожно вытащила его и прочла смску. Странный спам. Абонент с коротким именем «Дэн» сообщал: «осталось 26». Или это не спам? Шифр какой-то? Надо потом у Игоря спросить.
Пока я думала, что бы это значило, уроки кончились, и мы пришли в свой кабинет на классный час. Татьяна Николаевна появилась сразу после звонка. Осмотрела класс, на секунду задержала взгляд на мне и еле заметно покачала головой. Не для меня, а как будто своим мыслям ответила.
— Игорь Сельцов, — грустно начала «классная». — Объясни, пожалуйста, что у вас произошло с Корнеевым и Сильченковым.
Я встала.
— Ну же, Сельцов. Не молчи.
— Пусть они сами объяснят.
— Не сомневаюсь, что если бы они присутствовали сегодня, то охотно объяснили бы причину твоего неадекватного поведения, — ровно ответила Татьяна Николаевна.
— А я сомневаюсь, — вдруг сказал Игорь-я и тоже встал.
— Лера? — удивилась Татьяна Николаевна. — Ты что-то знаешь?
— Это все знают.
Ребята зашевелились, начали переговариваться — получается, история с дракой действительно всем известна. Интересные дела!
— Можно подробнее? — теперь Татьяна Николаевна сердилась не только на Сельцова, но и на всех остальных.
— Понимаете, у парней есть свой кодекс чести, — вежливо ответил Игорь-я. — Нельзя жаловаться учителям. Поэтому я понимаю, почему молчит Сельцов. Я не понимаю только, почему молчит Рябова. И Темляков.
— Причём тут я? — завопила Ирка.
Антон запыхтел, заёрзал и покраснел.
— Та-а-а-ак, — протянула Татьяна Николаевна и обвела взглядом класс. — Похоже, тут заговор?
Кто-то сдавленно засмеялся, кто-то забубнил что-то соседу. Стало шумно. Татьяна Николаевна покраснела.
— Тогда, может быть, ты, Лера, объяснишь мне, что происходит?
— Я тоже не могу, — извиняющимся тоном ответил Игорь-я. — Ведь меня в этот день не было в школе. Разве не правильнее послушать тех, кто на самом деле виноват?
— Но Сельцов молчит!
— А я не его имею ввиду.
Где это он так научился? Специально репетировал? У него же тройка по риторике! И вдруг такое. Кажется, здесь чувствуется папина работа…
Татьяна Николаевна помолчала и начала снова:
— И всё-таки, Лера, я тебя прошу. Мы ведь должны разобраться.
— Хорошо, — кивнул Игорь-я. — Но пусть на меня потом никто не обижается.
Рябова неожиданно крикнула с места:
— Ты предательница!
— Вот, пожалуйста, — Игорь-я широким жестом указал на Ирку. — Именно это я имела ввиду.
— Рябова! Как это понимать? — возмутилась Татьяна Николаевна. — Не хочешь объяснять сама — сиди молча и дай сказать другим!
Ирка надулась и стала смотреть в окно.
— Итак, если я всё правильно поняла, эта история началась на физкультуре, — тоном прокурора начал Игорь-я. — Мы готовились к соревнованиям и бегали десять кругов. А физрук в таких случаях никогда сам не следит. Он даёт секундомер кому-то из нас. Обычно — мне. А в тот раз меня не было, и вызвалась Рябова.
Обо мне как будто забыли. Все смотрели на Игоря-меня и на Рябову. Кто-то — со злорадством, кто-то с беспокойством. Некоторые откровенно веселились.
Ирка делала вид, что всё происходящее её не касается. Игорь-я продолжил:
— Когда секундомер у меня, всё по-честному. Анатолий Ильич-то даже не думал, что его могут обмануть.
— Я не обманывала! — взвизгнула Ирка.
— Да? — пригвоздил её тяжелым взглядом Игорь-я. — А как тогда объяснить, что ты приписала Корнееву и Сильченкову по два круга? Они пробежали восемь вместо десяти, да ещё первыми получились! А на самом-то деле первым был Сельцов!
Теперь все посмотрели на меня. Я изо всех сил делала безразличное лицо. Надо же, как всё интересно повернулось!
Татьяна Николаевна нерешительно сказала:
— Игорь, но ведь это не повод драться. Можно как-то решить вопрос мирным путём.
— Он пробовал, — вмешался Игорь-я. — Сначала он подошел к Рябовой, но разве с ней можно по- человечески разговаривать? Она сразу заверещала, как ненормальная. Тогда он в раздевалке подошел к пацанам и сказал, что так не по понятиям. А что было дальше, пусть Темляков скажет, он ближе всех стоял.
Антон пробормотал:
— Я почти ничего не слышал…
— Тем-ля-ков… — стальным голосом отчеканила «классная». — Объясни. Я жду.
— Он сказал… что это западло… А они его послали… Эээ… Далеко послали, в общем. А Сельцов им предложил за базар ответить. А они драться начали.
