Анжелина мелкими шажками вышла на середину, вскинула подбородок и прикрыла глаза. Вроде как «не желаю вас видеть».
— Офигеть, — высказал общее мнение Витька. И понеслось:
— Она вампира играет в кино! Вот и загримировалась!
— Да она и без грима может!
— Не, без грима — только жертву вампира.
— Вы не поняли, чуваки, — негромко сказал Володька. — Человек на жизнь зарабатывает. Девушка, сколько за час берёте?
Анжелина вспыхнула и бросилась к двери. Мишка вскочил, уронив стул, и закрыл собой выход. Бобрикова оглянулась на завуча.
— Почему они меня оскорбляют?!
— Разве? — Светлана Ивановна доброжелательно улыбнулась. — А, по-моему, ребята просто сказали, как ты выглядишь. Вернись на середину.
Анжелина неохотно встала перед нами. Губы у неё тряслись, и через косметику проступил румянец.
— Объясни Совету, Бобрикова, свой внешний вид, — спокойно, будто не было насмешек, сказал Витька.
— Я… Гот…
— Да ну? — обрадовался Женка. — Настоящий? Я давно хотел с готом поговорить. У меня множество вопросов накопилось. Какую музыку вы слушаете? Кто первый употребил слово «готика» по отношению к субкультуре? Какая у вас идеология? Почему так декаданс уважаете?
Бобрикова хлопала подведёнными глазами и молчала.
— Не знаешь, — разочарованно протянул Женька. — А в шмотки вырядилась. Знаешь, как настоящие тру-неформалы называют таких как ты? Позёры!
Последнее слово он выплюнул, как оскорбление. И Анжелина снова вспыхнула:
— Неправда!
— Правда, — вмешался Витька. — Ты ничего не знаешь, просто блестяшками обвешалась и личико разрисовала. Какой ты гот? Ты — обезьянка. Маленькая, глупая обезьянка.
Бобрикова зашмыгала носом и скривила рот. Сейчас тушь потечёт…
— Что, правда глаза колет? — жестко продолжил Витька. — А знаешь, что с позёрами делают тру- готы? Рвут на них маечки и режут джинсы. От пояса — до самого низа. Придёшь домой пару раз голая, начнёшь соображать, что на себя напялила…
— Я не позё-о-о-ор, — прорыдала Анжелина. — Я в тусо-о-овке…
— Вот в тусовке в таком виде и ходи, — сказала Юлька. — А у нас тут гимназия. И правила для всех одни. Ясно тебе?
Бобрикова быстро закивала.
— Ещё раз в таком виде припрёшься — сам твои побрякушки посрываю, — подвел итог Витька. — С этой — всё?
— Грубит учителям, — подсказала Светлана Ивановна.
— Ах, даже так… — нехорошо ухмыльнулся Витька.
— Подождите, — вмешалась Танька. — Скажи, Анжелина, вот мы тебя сейчас прокатили — понравилось?
— Не-е-ет…
— А ведь мы — такие же как ты. Не выше тебя по статусу и не ниже. Мы, можно сказать, на равных поговорили. А вот если бы над тобой малыши из детского сада посмеялись, обозвали бы тебя по-всякому и песком из ведёрка обсыпали. Хорошо тебе было бы?
— Я бы им руки поотрывала!
— Во-во. С малышами все смелые. А теперь задумайся: ты для учителей — как для тебя малышня. Только они — не ты. Они терпят и ждут, когда ты поумнеешь. И руки тебе не отрывают. Только ты не умнеешь никак. Всё куличики из песка лепишь.
— Думаешь, поймёт? — негромко спросила Юлька. Как о пустом месте.
— Не знаю, — вздохнула Танька. — Ну, есть же у человека уши, чтобы услышать, и мозги, чтобы хоть чуть-чуть соображать. Да и вообще…
— И вообще, Бобрикова, ты должна понимать следующее, — вклинился Витька. — Ещё раз в таком виде придёшь или что-то не в тему вякнешь — и снова здесь окажешься. Врубаешься?
Анжелина кивнула.
— Самоутверждайся у себя в тусовке, — брезгливо закончил Витька. — Свободна.
Тяжело и неловко Бобрикова пробежала к выходу. Тушь у неё так и не потекла. Водостойкая. А вот подводка размокла.
— И умойся! — вслед ей крикнул Женька.
Хлопнула дверь.
— Уф, — выдохнул Витька. — Откуда такие берутся?
— Не знаю, — негромко ответила Светлана Ивановна. — Она у нас первый год учится. Не привыкла ещё.
— Как будто у нас таких нет, — тут же встряла Танька. — Зальцман у нас давно, а тоже в списке. С тем же самым.
— А зовите его, кстати, — распорядился Витька. — Будем кучно отстреливаться.
Мишка снова подскочил.
— Зальцман! — гаркнул он в коридор. — На ковёр!
Вошел высокий красивый девятиклассник. Его немного портили длинные волосы, начёсанные на лицо, ярко-оранжевая футболка с надписью: «мы не гоним, это у нас машина мощная», рваные джинсы и вытертые кеды. Одеть бы его по-человечески, какой был бы кадр!
Парень независимо отставил ногу и засунул руки в карманы.
— Крут, — оценил его Витька. — Повыпендривался? А теперь встань нормально.
— Я стою как стою. С ног не падаю.
— А в рог? — предложил Витька.
— «Бронемастер, полегче, не заезжайте», — процитировал Зальцман.
Надо же! Читал «Парня из преисподней»!
— «Друг мой» пропустил, — подобрев, отозвался Витька. — Ладно, Стругацких ты знаешь. А школьные правила?
— Так точно, господин старший бронемастер!
— Давай без чинов…
— Нигде не написано, что запрещается такая одежда. Там весьма обтекаемая формулировка.
— Интересно, почему все эту формулировку нормально понимают, и только тебе она не ясна?
— Не знаю. Может, интеллекта не хватает?
— Тебе?
— Может, и мне, — покладисто отозвался Зальцман. — А может, ещё кому.
— Так-так-так, — пробормотал Витька и обвёл глазами Совет. — Что будем делать с этим фруктом?
Я молчала. Всё-таки первый год в совете, да и учусь не в одиннадцатом и не в десятом. Да что там, даже и не в девятом пока. Не хочу выглядеть моськой, тявкающей на слона.
Остальные молчали тоже. Наверное, думали — а что делать-то?
— На что там учителя жалуются? — спросила Таня. — Здесь не написано.
Неожиданно отозвалась Светлана Ивановна.
— Я расскажу. Учителя жалуются на реплики с мест и комментарии. Но главное не это. В субботу, на отборочном туре конкурса «ученик года» по географии, Зальцман создал такой шедевр, что я хочу его зачитать целиком. Так вот. Слушайте. «В тайге обитают морские котики», «Больше всего мне нравится животные: бегемоты, крокодилы, леопарды, клеопатры», «Звери бывают пушистые, облезлые и красивые», «В Великобритании популярен английский язык», «Расы: арабы, пигмеи и пираты», «Главенствующая
