глазами вспыхнули знакомые ночные искры, но разум уже схватил разогнавшуюся радость под уздцы.
— Фридриха убили?!
— И принцессу Гудрун тоже. Я всю жизнь считал, что в Дриксен предпочитают вешать, однако этих двоих сперва посадили на колья, а потом заживо взорвали.
— Как... Как...
Альмейда рассказал. Знал он не слишком много, но этого хватило; перед глазами встала библиотека в Фельсенбурге и белый, похожий на подушку живот. Кто-то придумал набить его порохом, кто-то это сделал. «Как пожелает мой кесарь...» «Умереть в один час»... Вот и сбылось, вот и умерла.
— Как они держались?
— Меня там не было.
— Фридрих орал, — твердо сказал Руппи, — а она молчала. Пока могла. Господин адмирал, Марге не мог не струсить, иначе это был бы не он!
— У него могло не остаться выхода.
— У Марге?! Чтоб не угодить на кол, он мог обещать весь мир и пару кошек в придачу, но кто бы его слушал?!
— Я тоже так думаю. — Альмейда потер подбородок. — Обуздать пошедшую вразнос толпу, из которой добрая половина — солдаты и гвардейцы, может настоящий вождь всех варитов, а не шаркун и кляузник. Значит, либо ваш Марге вас дурачил годами, либо в Эйнрехте завелся оборотень.
— Туда ведьмы не идут... — Руппи брякнул то, что следовало держать при себе, но кэналлиец и не подумал расспрашивать. Конечно, он же командует Вальдесом, должен понимать... — Господин адмирал, я вам еще нужен? Мне... хотелось бы спуститься к морю.
— Море и не такое смоет, — кивнул гигант. — Вы мне здесь не нужны, но можете быть полезны в Придде. Смерть кесаря не меняла ничего, «свадьба» Фридриха меняет многое, по крайней мере для Бруно. Я хочу отправить вас в распоряжение регента Талига, ему будет о чем вас расспросить, а дальше как карта ляжет. Мы заинтересованы в перемирии, но теперь оно понадобится и вам. Если Дриксен не пойдет за Марге, вестимо.
Что сделает бабушка, узнав про несчастную лосиху? Бабушка, Бруно, Штарквинды, Бах-унд-Отумы? Какое же счастье, что мастер Мартин успел уехать... «Успел»?! А ведь это ты велел старику уезжать и напрочь об этом забыл. Не вспомнил даже в разговоре с отцом Луцианом, а ведь «лев» спрашивал едва ли не напрямую. Было, было в Эйнрехте нечто, из-за чего ведьма повернула, Марге расхрабрился, а гвардейцы с горожанами сорвались со всех якорей.
— Я готов выехать утром. — Руперт фок Фельсенбург посмотрел в сощуренные черные глаза. — Перемирие нужно Дриксен не меньше, чем Талигу. Если потребуется, я напишу своей бабушке герцогине фок Штарквинд и принцу Бруно. Я не представляю, что сейчас происходит в Эйнрехте, но адмирал Вальдес может что-то знать.
— Он знает лишь одно, — махнул ручищей Альмейда. — Ведьмы плачут все сильней и тянут в море. Кого из ваших людей вы желаете взять с собой?
Никого не желает, но при встрече с Бруно наследнику Фельсенбургов понадобится слуга, телохранитель, врач, секретарь, духовник, да хоть кто-то, лишь бы «свой». Лучше всех подходит Лёффер, но ему в седло пока рано. Канмахер пригодится Олафу, абордажники слишком много видели, остается папаша Симон... А что? Рану он перевяжет, колесо починит, а болтливых палачей не бывает.
— Со мной поедет человек, который ухаживал за лейтенантом Лёффером. — Смерть на плахе, даже на виселице и та чище расправы на площади! — Господин адмирал, что бы вы подумали, если б такое случилось не в Эйнрехте, а в Олларии?
— Не знаю. — Альмейда поднялся, почти загородив окно. — Я родился в Алвасете. У нас такого не будет никогда.
3
Лисенок рисковал сильнее, но волновался отчего-то Капрас. Проклятая политика стремительно подгребала маршала под себя, просто воевать не получалось, хотя в приличные времена армии водили одни, а цель им указывали другие. Они и сейчас пытались, только уж больно много их пришлось на одного командующего отнюдь не лучшим в империи корпусом; как ни вертись, всего не исполнишь. Карло про себя помянул «указчиков» злым тихим словом и привстал в стременах, оглядывая дорогу, хотя выказывать нетерпение вообще-то не следовало. Будущую встречу обставили как инспекцию возвращающихся в Гурпо войск, и вести себя надо было соответственно. Капрас и вел. Принимал рапорты, проезжал вдоль марширующей колонны, проводя коротенький смотр, и оставлял продолжавший движение батальон за спиной. Если в эскадроне сопровождения и был кто-то купленный Каракисами, он не видел ничего необычного, насторожить возможного подсыла мог лишь сам маршал. Капрас это понимал и все же, чем ближе была деревня с очередным непроизносимым названием, тем больше хотел дать жеребцу шенкелей.
— Агас, — окликнул маршал втянутого им в заговор гвардейца, — вы меня не осуждаете?
— Нет, — без особой уверенности откликнулся сын старого знакомого. — Я не в том чине, чтобы думать о таких вещах, только... Вы не присягали ни Хаммаилу, ни Каракисам, а убираться отсюда нам нужно.
Довод был и сильным, и слабым — вопрос, с какой стороны посмотреть; других, впрочем, не имелось, разве что увертки.
Третий по счету батальон скрылся за поворотом, поднятая башмаками пыль понемногу оседала, впереди, разрывая желтизну полей, зазеленели сады. Значит, уже скоро.
Баата оказался точен, группа всадников — по виду, казарон из небогатых, и при нем с полдюжины то ли родичей, то ли охранников — неспешно трусила навстречу. Путники, и путники, в одиночку сейчас нищий и тот никуда не отправится. Вспомнив, что нужно кивнуть Агасу, маршал придержал коня и понял, что таки волнуется. Сговоры за спиной командования Карло всю жизнь почитал свинством, а будучи полковником, и вовсе отказался сесть за один стол с неким почтенным землевладельцем, сколотившим состояние за счет оговоренного опоздания вверенных ему полков. Теперь кто-нибудь молодой и честный, чего доброго, сочтет продажной шкурой уже Капраса, и зря, потому что брать деньги, если их предложат, гайифец не собирался.
— Мой маршал, — громко доложил вернувшийся в сопровождении пары кавалеристов Демидас, — мы их расспросили.
— Паломники? — столь же громко переспросил Карло.
— Да, — подтвердил гвардеец, — видите рощу? За ней есть место, якобы дарующее удачу в пути. Там построили часовню.
— Удача в пути нам не повредит, — продолжил мистерию Капрас, — а лошадям не повредит водопой; от ручья до ручья тут ехать и ехать. Заодно и Гапзиса дождемся, не хочу забираться слишком далеко на север. Командуйте привал. Демидас, вы и еще четверо... шестеро, за мной.
Проезжая петляющей среди каких-то злаков тропой, маршал удивлялся самому себе. Недавнее покушение настраивало на подозрительный лад, но Лисенка Капрас не боялся совершенно, и отнюдь не из-за эскадрона, который, начнись в роще стрельба, был бы на месте в считанные минуты.
— Вы не помните, как называют сумасшедших, боящихся оказаться запертыми в четырех стенах?
Агас не помнил, гвардейцы такой ерундой свои головы не забивают. Карло оглянулся, и «небогатый казарон» выслал свою гнедую вперед, присоединяясь к попутчику.
— Чем знаменита эта часовня? — полюбопытствовал гайифец, зная, что парни Демидаса сейчас перемешиваются с кагетами.
— Она построена у родника, где святая Этери молилась о тех, кто в пути. — Проводник владел гайи не хуже Курподая и первого парламентера Бааты. — Так говорят клирики, но женщины уверены в другом. Здесь ждала своего царя его синеглазая возлюбленная, а когда она ушла, памятью ее любви остались цветы. Ветер разнес их семена по всей Кагете, но первые расцвели здесь. Смотрите.
Ложбина, по которой тек ручей, радовала глаз той отдающей лиловым синевой, что случается лишь в небесных полях, да и то не каждый день. Купол и шпиль одинокой часовни тоже были синими, но лучше б красильщики выбрали другой цвет; этот, может, где и выглядел бы неплохо, но тут отдавал фальшью, а
