нужна, как я понял, а тропа окольная, лесная.
Нам. Ну что ж…
— Дозволь сказать, господине. Надобно найти человека лесного, охотника. Через две ночи будем в городе…
А может, и верно? Отоспаться, попариться в бане… И главное — корму добыть, себе и коням.
Ратибор внимательно посмотрел на спящую княгиню. Бледное тонкое лицо перечеркнули еле заметные складочки, не разгладившиеся даже во сне. Ей очень нужен отдых…
Витязь вздохнул.
— Как тебя по батюшке, Кирила?
— Гюрятич, господин мой.
— Дело говоришь, Кирила Гюрятич. Осталось провожатого найти. Надёжного, и чтобы до Волока довёл скрытно.
Да, насчёт охотника прав поп-расстрига. За Торжком леса Ратибору и вовсе неизвестные.
— Дак как договоримся мы, Олекса Первеич?
Охотник подумал ещё, тряхнул головой.
— Воля твоя, витязь. Не пройдём мы ночами. Места больно гиблые, луна на ущербе, да облака. Поломаются кони.
Ратибор тоже задумался.
— Не сомневайся, господине. По тем местам татары и днём не ходят. И дни уж длиннее стали. За шесть дён доберёмся до Волока.
— Будь по-твоему.
Ратибор про себя облегчённо вздохнул. Уломал-таки барсука дремучего. Хотя две гривны — сумма небывалая. Небось и в глаза сроду не видал охотник столько серебра.
— Когда отправляться думаешь, господин? Завтра пойдем али уже сегодня надо?
— Вчера надо.
Охотник не спорил. Встал, пошёл собираться. В углу блестели глазёнками двое ребятишек. Баба хлопотала у печки.
На охотника Олексу в деревне указали все, как сговорившись. Мол, лучше него дорогу по лесам только леший знает, да и то не всякий. Только с норовом мужик, к нему с уважением надо.
Не менее важное дело — пополнить припасы — уладилось с лёгкостью необыкновенной. Староста деревни недорого снабдил их отборным овсом, ячменной крупой и копчёной свининой, прямо указав на причину — «всё равно сожрут поганые, как доберутся». По всем дворам слышалось мычание и блеяние — резали скотину, которую не чаяли угнать в дебри.
— Готов я — охотник возник незаметно, и Ратибор с неудовольствием попенял себе: расслабился, нюх потерял.
— Вот ещё что, Олекса Первеич. Двоих твоя кобыла выдержит, ежели посадим книжника к тебе?
Охотник засопел.
— Чего, сам не могет конём править?
— Да нету запасного коня у нас.
Олекса прищурился.
— И серебра боле нету?
Ратибор подавил вспыхнувшее раздражение. Много больно себе позволяет, мужик неотёсаный.
— Мало-мало есть.
— Тогда займуй коня у деверя мово. Другой путней скотины для леса в нашей веси не сыщешь. И возьмёт недорого, с полгривны всего. А назад я его сам отгоню.
— Не дорого больно? За гривну-то коня купить можно.
— Не, господине. Не купить сейчас доброго коня и за пять гривен. Да и назад вернуть ещё надоть…
Тоже верно.
Нет, что ни говори, днём ехать куда приятнее. Солнышко уже заметно греет…
Ратибор усмехнулся. Нет, что ни говори, днём ехать куда хуже. Как ни глухи кривые окольные тропы, по которым ведёт их Олекса, каждую секунду Ратибор ждал… Чего?
Круп мохнатой вислозадой кобылки, на которой ехал охотник, остановился так внезапно, что витязь едва успел натянуть поводья. Охотник уже соскочил наземь, варежкой прижал морду кобылы. Взяв за уздцы, потянул в тень разлапистой ели.
Маленький отряд едва успел укрыться, как на тропе послышался осторожный конский топот. Несколько всадников ехали шагом.
Охотник уже держал в руках лук, присев за выворотнем, и Ратибор последовал его примеру, разом выдернув тугой тяжёлый лук из налучи, одновременно спрыгивая в снег. Рядом спешилась молодая княгиня.
Всадники показались из-за поворота тропы так внезапно, будто возникли из воздуха. До Ратибора донеслась негромкая нерусская команда.
— Прознатчики… — одними губами произнёс Олекса.
Витязь и сам уже понял — Господь сподобил их напороться на татарскую разведку. Дурень, ох и дурень, что послушал Олексу этого! Ночами надо было ехать…
Но размышления следовало оставить на потом.
Шесть татарских всадников собрались на тропе, тихо переговариваясь. За сотню шагов разговор сливался в невнятный шелест.
Ратибор кивнул Олексе, и матёрый охотник понял без слов.
И тут жизнерадостно, звонко заржал заёмный буланый конёк.
Конское ржание ещё звенело, а стрела уже летела к цели — тело опытного воина знало, когда надо действовать, не дожидаясь приказов шибко умной головы. И к неописуемой радости Ратибора, рядом сдвоенно тенькнули сразу две тетивы.
Трое татарских прознатчиков вывалились из сёдел. Но разведка — это вам не зажравшиеся обозники. Короткая гортанная команда заглушила ответный свист стрел, и только короткий тупой лязг брони дал понять витязю, куда ему попала стрела.
Время снова послушно растянулось. Ратибор видел, как уходит его стрела, как вылетает из седла ещё один вражеский всадник, как щерятся двое оставшихся, натягивая тугие короткие луки. Нет, только один — ещё одна стрела рыбкой скользнула по воздуху, впившись в крайнего. Княгиня?!
Но оставшийся в живых уже отпустил тетиву. Как ни растянуто было сейчас для Ратибора время, он кожей ощущал стремительный и неудержимый полёт татарской стрелы. И он уже знал, кому она предназначена.
Нет!!!
Ратибор выпустил стрелу, уже понимая, что опоздал. Что гибель шести поганых нисколько не смягчает его вины, и даже его смерть — ничто по сравнению с обманом, который он причинил князю. Не сберёг. Обещал — и не сделал.
Время восстановило нормальный ход. Трое татарских разведчиков уже успели упасть в снег, остальные ещё валились. Хрипло ржали татарские кони, вставая на дыбы. Ратибор повернулся всем телом к своим спутникам, страшась того, что придётся ему сейчас увидеть. Княгиня…
Молодая княгиня Лада стояла, держа лук в оцепеневшей руке, а перед ней оседал в снег книжный человек, бывший поп-расстрига, неловко придерживая правой рукой левую, из которой торчала, как перекладина креста, татарская стрела, прошедшая навылет.
Витязь судорожно прижал к саднящему сердцу руку. Рука натолкнулась на что-то твёрдое, холодное. Ратибор перевёл взгляд — из груди у него торчала бронебойная стрела, всё-таки впившаяся кончиком гранёного жала в неодолимую цареградскую бронь, да так и не сумевшая дойти до сердца.
