небывалый слепит колорит,парни ходят — картуз помятый,папироска во рту горит.Вот повеяло песней далёкой,ненадолго почудилось всем,что увидят глаза с поволокой,позабытые всеми совсем.Эти вовсе без края просторы,где горит палисадник любой,Нижний Новгород, Дятловы горы,Ночью сумрак чуть-чуть голубой.Влажным ветром пахнуло немного,лёгким дымом, травою сырой,снова Волга идёт как дорога,вся покачиваясь под горой.Снова тронутый радостью долгой,я пою, что спокойствие — прах,что высокие звёзды над Волгойтоже гаснут на первых порах.Что напрасно, забытая рано,хороша, молода, весела,как в несбыточной песне, Татьянав Нижнем Новгороде жила.Вот опять на песках, на паромахночь огромная залегла,дует запахом чахлых черёмух,налетающим из-за угла,тянет дождиком, рваною тучейобволакивает зарю, —я с тобою на всякий случайровным голосом говорю.Наши разные разговоры,наши песенки вперебой.Нижний Новгород, Дятловы горы,Ночью сумрак чуть-чуть голубой.
Разговор
Верно, пять часов утра, не боле.Я иду — знакомые места…Корабли и яхты на приколе,и на набережной пустота.Изумительный властитель тронаи властитель молодой судьбы —Медный всадник поднял першерона,яростного, злого, на дыбы.Он, через реку коня бросая,города любуется красой,и висит нога его босая, —холодно, наверное, босой!Ветры дуют с оста или с веста,всадник топчет медную змею…Вот и вы пришли на это место —я вас моментально узнаю.Коротко приветствие сказали,замолчали, сели покурить…Александр Сергеевич, нельзя лис вами по душам поговорить?Теснотой и скукой не обижу:набережная — огромный зал.Вас таким, тридцатилетним, вижу,как тогда Кипренский написал.И прекрасен и разнообразен,мужество, любовь и торжество…Вы простите — может, я развязен?Это — от смущенья моего!Потому что по местам окрестнымот пяти утра и до шестивы со мной — с таким неинтересным —соблаговолили провести.Вы переживёте бронзы тленьеи перемещение светил, —первое своё стихотвореньея планиде вашей посвятил.И не только я, а сотни, может,в будущие грозы и боивам до бесконечия умножат
