своем, хватку, азарт, а может быть, холодный расчет?.. Ну и воображение у тебя, Женечка!
Бармен продолжал пялиться на меня с каким-то ехидным прищуром: мол, как ты, девочка, будешь из положения выходить?
Родион не заставил долго себя ждать. Он вошел стремительной походкой и направился ко мне. На его красивом загорелом лице сияла улыбка, которая, надо признать, ему очень шла.
На нем были узкие голубые джинсы и фирменная бежевая рубашка навыпуск. На ногах — мокасины, — Привет, — непринужденно поздоровался он, как будто нашего разговора по телефону не было, — прекрасно выглядишь.
— То же самое можно сказать и о тебе, — я не удержалась от улыбки.
— Спасибо. Я вообще-то за тобой. Ты едешь?
— Еду, но с одним условием. — ..
— Согласен на любое, — теперь наш разговор повторял телефонный с точностью до наоборот. Родион произносил мои реплики, я — его.
— Ты будешь меня безоговорочно слушаться. Если я скажу: «Родион, пожалуйста, подожди меня в машине» — ты без обиды и лишних вопросов…
— Комплекс старшей сестры? — пошутил он. Его карие глаза сузились, а на губах заиграла лукавая улыбка.
— Ты обещаешь? — спросила я тоном маленькой девочки. Обычно так дети напоминают родителям об их обязательстве купить мороженое или сводить в цирк. Иногда неплохо срабатывает. Притворство и искренность здесь слиты в нерасторжимое единство, что и обеспечивает нужный эффект.
Я посмотрела на парня у стойки. Он пялился на нас с утроенным интересом.
— Обещаю, — Родион наклонился над столом и поцеловал мне руку, — пошли?
— Вперед.
Родион галантно помог мне встать, и мы направились к выходу.
— Классная у тебя машина, — искренне восхищаясь родионовским джипом «Массо», сказала я.
— Корейская, но мне тоже нравится, — он затормозил у светофора, — так ты действительно хочешь сделать тату или Шнайдер тебе нужен по другому поводу?
— Почему ты спрашиваешь?
— Ну, это обещание… От него веет какой-то тайной… — он скосил на меня глаза.
— У тебя, Родион, богатое воображение, — пошутила я, — мне действительно нужно сделать татуировку.
Проницательный этот Давнер, весь в папашу!
— К чему тогда столько условностей?
— Я не хочу, чтобы Шнайдер видел нас вместе…
— Это еще что за причуда? — Родион в недоумении посмотрел на меня, забыв на минуту, где он находится.
Загорелся зеленый, и сзади уже недовольно сигналили.
— Поехали, — я повернула к Родиону голову.
Он спохватился и тронулся с места.
— Ты что-то скрываешь, — не унимался он, — мне-то ты можешь доверить свою тайну?
— А ты заслуживаешь доверия? — намеренно затягивала я разговор, лихорадочно соображая, как наиболее правдоподобно объяснить ему мое нежелание нашего совместного посещения квартиры Шнайдера.
— А что, я не похож на человека, которому можно доверять? — В его голосе звучала наигранная обида.
— Не скрою, ты вызываешь большое искушение доверить тебе пару-другую своих самых заветных тайн, — я лукаво улыбнулась, — так слушай же и внимай. У меня есть жених, очень ревнивый субъект. Его неплохо знает Шнайдер, и, если мы явимся к Шнайдеру вместе, мой жених не знаю что может себе вообразить, а мне лишние скандалы ни к чему.
— У тебя есть жених? — разочарованно переспросил Родион.
— В этом есть что-то странное? — усмехнулась я.
Кто бы знал, как я потешалась внутри! Да простит мне это наивный Родиоша.
— Да ничего странного, просто как-то неожиданно…
— Можно подумать, что ты меня знаешь с детства! Так обычно бывает: живут в одном дворе, а потом вдруг — бах! — кто-то выходит замуж. Вот это действительно неожиданно. У тебя ведь тоже есть жена.
Родион скептически улыбнулся.
— А после Шнайдера, надеюсь, мы сможем где-нибудь пообедать?
— Все будет зависеть от того, сколько времени займет посещение Шнайдера… — уклончиво ответила я.
