дешёвого пива и еврокопеечку чаевых. Однако, главное достоинство бара «Олимп» – это стеллаж за спиной толстушки-хозяйки Афродиты, добродушной и всегда охочей до любовных утех в подсобке. Стекольный пейзаж восхищает географическим ассортиментом спиртного – столько человеку выпить не под силу: мексиканская текила и украинская горилка, американский виски и сомнительный бренди неизвестного происхождения, французское шампанское «Изабель Аджани» и русская водка на берёзовых почках, грузинская чача и армянский коньяк, итальянский вермут и вавилонский самогон. И так далее, и тому подобное…
Да-да, нормальному человеку столько не откушать и за год.
А профессионалу?..
– Что ты говоришь? За год не выпить? Не знаю, не пробовал, но можно. Попробовать. Когда время будет, хе-хе, на пенсии… Кстати, Акира-сан, в одна тысяча шестьдесят неважно каком году из-за пожаров тю-тю о-го-го Лондона, но! – пострадали всего шесть человек. – Джамал внимательно смотрит на Акиру. Ждёт реакции.
Особой.
Не дождётся.
– Чудеса иногда случаются. Жаль, не с нами. – Акира, не спеша, потягивает мерзкое, разбавленное тёплой водой «Даосское светлое».
И каким каком пышка Афродита умудряется вскрывать опломбированные кеги? Сие есть загадка великая. Хотя… Чего ещё ждать от гречанки? – древняя эллинская привычка: ту его тучу лет назад современники Диониса бодяжили вино, да и сейчас… – правда, специализация немного изменилась, самую малость, чуточку.
– Акира-сан, ты слишком спокоен, тебе не кажется? – Джамал Судзуки нервничает, что для снайпера несвойственно. Джамал Судзуки пьёт водку.
– ? – одной бровью к чёлке: Акире лень открывать рот.
– Помнишь, три дня назад – серия пожаров? – Похоже, стрелка неразговорчивость собеседника совершенно не смущает. – Северо-восточная окраина Вавилона?
– Помню. Слышал, в депо говорили. И?
– В локализации возгорания были задействованы одиннадцать фениксов различной категории и квалификации.
– Ого. Ну?
– Мигель из группы контроля ПЕРО, Серёга из команды Реваза, два стажёра-желторотика – наши, кстати, красавцы – Масами и Хисока, Спитфайр их на пробу кинул – решал тогда: гнать пацанов или погодить. А ещё – Сигурд, Димыч, Джексон-младший…
– Не тяни кынсы за хвост. – Перебивает Джамала Акира.
– Ты Серёгу давно видел? – Снайпер закусывает пиво трансгенным солёным арахисом: каждый орешек размером приблизительно как грецкий. Говорят, их выращивают прямо в упаковке и присыпанными вкусовой добавкой.
Феникс модифицированную жратву не признаёт: лабораторные крысы, на которых испытывали эти самые орешки, перевелись в восьмом поколении – нежизнеспособные, понимаете ли, мутанты из-за этих орешков рождаются.
– Три дня назад и видел. Накануне. Вместе жидкостной баланс восстанавливали. За пару часов до его дежурства.
– И я с Серёгой в тот день встречался: поздоровались и разбежались. Активированный Серёга это, поверь мне, Акира, нечто страшное. Ты блекнешь, и рядом не приседал.
– Да?
– Да. Не обижайся, тебе, чтоб разгореться, секунд десять надо – проверено. И это хорошо, это просто великолепно – для стрелка, для меня то есть. А Серёга вспыхивает сразу. Иногда даже не доходя до пожара… – Джамал замолчал. Плеснул в стакан водки – перелил, потекло – недовольно скривился. – Не нравится мне с Серёгой работать. Уж слишком он… понимаешь, да? Боюсь, а вдруг не успею… И необратимо, и всем нам места мало будет, ну, ты понимаешь…
– Да ладно тебе, Серж – нормальный парень, я с ним в академии учился. Однокашник мой.
– А я что говорю? – нормальный! Но вспыльчивый!
– Ерунда.
– Кому как. Три дня назад он ушёл в плазму прямо в своём «хюндаи» – машина, естественно, взорвалась. В отчёте я не упомянул, зачем хорошему парню послужной список портить, но… Короче, Серёга не материализовался. И Сигурд, и Мигель, и Джексон-младший – все!
– Что?! Все одиннадцать?!
– Да!! Только стажёры вернулись ОТТУДА! Понял, да?! Никто из «стариков», а «желторотики» – запросто! Не зря, видать, с нечистью знаются!
– Ты бы это… потише, да? Стены слушают, бутылки говорят.
Джамал вылил в горло остатки «гжелки». Вспомнил, небось: спиртное принято закусывать – ковырнул ложечкой в пиале с красной икрой. Передумал, сплюнул на пол. Зачерпнул орешков, похрустел. Поднялся – и вот он уже у стойки бара:
– Милая, накапай графинчик, будь добра.
Накапала, улыбкой одарила.
– Спасибо, милая.
Акира крепко задумался: дуэль, демоны, пожары без возврата… – что-то здесь не так.
Капризно, требовательно зазвенел колокольчик. В заведение заглянул Чужой – в смысле, забрёл, выбрал столик, пометив территорию папкой для бумаг, и попросил у барменши меню. Ох, и любят же Чужие кавказский шик – инопланетник закупорен в модную в этом сезоне кабардинскую черкеску, стянутую в талии наборным серебряным поясом. Чужой вооружён кинжалом, обут в сафьяновые чувяки с ноговицами. Ну и бурка ещё, и башлык, и папаха.
Чужой как Чужой.
Кашлянув перегаром, Джамал наполнил стакан. Акире не предложил, выпил сам. С сомнением посмотрел на початый графин и качнул подбородком, мол, накапать?
– Не стесняйся. – Кивнул товарищу Акира. – Лей! Помянём ребят!
– Кампай! – не чокаясь, опрокинули стаканы.
– Пусть будет пухом небытиё!
– За дым без огня! А со стажёрами нашими разобраться надо.
– Надо. За Вавилон! – звон стекла.
– За Дальний Космос… – литровый графин опустел.
– Бог в помощь китайцам… – Джамал вернулся ещё с одной «амфорой».
– За мир во всём мире…
– Одна маленькая птичка… от коллектива…
– Анекдот. Вот такой анекдот!..
– Нанотехнологии – это будущее, это суперпрофессии… Выпьем? Милая, накапай, будь добра…
– …развод… я ж ей говорил, дуре: «Я люблю тебя». А она заладила: я на тебя в суд подам, засужу тебя, ворошиловского стрелка, или нахрен съем. Ну, я собрался и ушёл из дому – alea jacta est! Дня три дома не был. Нет, я не испугался, просто иногда мужчине нужна свобода, согласен?..
– …дружище, не верь, когда говорят, что гореть – это подвиг! Враньё! Когда кожа – правда, да, больно, очень больно. А потом, почти сразу – честно скажу: кайф – углями до костей, пылаешь, балдёж…
– …милая, ты знаешь, да?.. Б-богиня… – ладонь смачно шлёпает по круглому заду. Хихиканье, порозовевшие под слоем пудры щёчки.
В бар зашли исландские рыбаки: разговаривают между собой на особом жаргоне – фландрамоле. Потомки четырёхсот норвежцев, упомянутых в «Книге о взятии земли». У рыбаков нет фамилий, только имена-отчества – нынешние лютеране до восьмого знака после запятой свято чтят заветы языческих предков.
– Выпьем?
– Естественно! – стакан Акиры двоится.
