— Это от меня не зависит. Наши Судьбы предопределены и не могут измениться.
— Предопределены? Кем? Первополем? Но ведь мы с тобой ему неподвластны!
— Нет. Первополе такая же игрушка в руках Вселенной, как и любой другой ее элемент. Как ты и я. Как все хранители или слуги… Программы Судеб рождаются на более глубоком уровне. Там, где не может править никто. Не хочу загружать тебя лишними загадками, до конца понять структуру глубинных измерений неспособен даже хранитель, просто поверь — мои предчувствия истинны. Очень скоро я буду вынужден продолжить свой путь, и он больше не пересечется с твоим. Даже когда мы оба перейдем на новый, более тонкий уровень существования.
— Мне не нравится твое настроение, — огорченно произнес князь. — Ты будто отпеваешь себя.
— О, нет, — Ван Ли рассмеялся. — Христианские обряды мне не подходят. Я же китаец, не забывай.
— Ты не китаец, мы оба знаем, кто ты.
— У единоверцев Сунджи тоже не принято отпевать ушедших. Тем более заживо. Нет, Великий Князь, я не оплакиваю себя. Я просто хочу подготовиться к переходу на следующую ступень существования. И хочу, чтобы к этому приготовился ты. Новая опасность потребует мобилизовать все силы. Стань мой уход для тебя неожиданностью, это могло бы тебя деморализовать, и новый бой был бы проигран до его начала. А теперь ты будешь готов.
— Но если моя Судьба уже написана, я либо выиграю, либо проиграю, независимо от обстоятельств. Разве не так?
— Так. Однако при этом имеет значение цена победы или поражения. Ты только начал приходить в себя после потерь, твое государство едва встало на путь восстановления. Если новая беда застигнет тебя врасплох, окажется, что всё это напрасно. Тебя ждут новые потери.
— Разве Судьба тех, кого я потеряю, не предопределена, так же как моя?
— Только если не будет нарушена главная последовательность событий. Предопределенность Судеб вторична. На первом месте стоят как раз Обстоятельства. Ты находишься кредчайшем положении, тебе дано ими управлять и давать Судьбам шанс реализоваться.
— А ты?
— А я выполнил свое предназначение. Я управлял Обстоятельствами до тебя, но мой срок вышел. Теперь всё в твоих руках. Поэтому я и прошу тебя — будь готов к переменам и не трать драгоценное время на огорчения. Они не стоят ни времени, ни потраченных нервов… Ну всё, моя пошел.
Он встал и снова превратился в маленького улыбчивого китайца.
— Уже? Я хотел предложить тебе чаю.
— Не беспокойся, князь, — Ван Ли хитро взглянул на Сергея. — Нехорошо заставлять княжну ждать.
Преображенский немного смутился.
— Ты меня осуждаешь?
— Что ты, князь! Я рад за вас обоих. У людей так мало непревзойденных и недоступных другим существам качеств. Способность любить — главное. И, скажу тебе по секрету, именно любовь сделала человека тем, кто он есть. Она же его спасет.
— У нас принято говорить — мир спасет красота.
— Мир, — Ван Ли кивнул. — А человека — любовь. Прощай, Великий Князь. Да пребудет с тобой добрейший Сунджа.
— В данный момент он от меня уходит, — Преображенский отвел взгляд.
— Нет, — Ван Ли усмехнулся. — Он пока с тобой. Некоторое время и я побуду неподалеку. Но на всякий случай не на Земле. Если мне суждено принять на себя первый удар нового врага, лучше сделать это на нейтральной территории…
…Когда за Ван Ли закрылась дверь, из спальни вышла княжна Оксана. Она удивленно взглянула на Преображенского и чуть прищурилась.
— Кто этот человек? Откуда он знает о нас?
— Он знает всё, — Сергей Павлович тяжело вздохнул. — Это мой ангел-хранитель или… змей- искуситель. Называй, как хочешь.
— Это, по-твоему, одно и то же? — Оксана неодобрительно покачала головой. — Вам, Великий Князь, недостает веры, оттого и тяжело на душе.
— Нет, моя княжна, мне тяжело оттого, что я, скорее всего, больше никогда не увижу Ван Ли, — Преображенский обнял Оксану. — А недостает мне только любви. Твоей любви.
Ее длинные ресницы дрогнули, и она отвела взгляд.
— Мне… пока еще очень трудно…
— Я знаю. Но мы справимся… Вместе. Да?
— Да, — шепнула Оксана, прижимаясь к нему. — Не оставляй меня надолго одну.
— Не буду.
— Нет, ты не понял. Я хочу быть рядом с тобой всегда. Не только по ночам, пробравшись украдкой в твои покои, но и днем. Я хочу жить твоими заботами, общаться с твоими друзьями, делить с тобой радости и печали. А иначе я так и останусь… мрачной и нелюдимой. Я не хочу быть одинокой и вечно печальной вдовой.
— Обещаю, — Преображенский нежно погладил ее по щеке. — Мы будем вместе. В День Объединения я
