единственный человек современности, не имеющий отражения в Первополе, и Ван Ли — последний из народа Сунджи. По сути — полубог…
Кстати, проблема доверия стояла не только перед участниками тройственного союза. Сергей Павлович, например, абсолютно не понимал, как «полубог» Ван Ли умудрился не только уцелеть, но и прожить довольно долгое время после исчезновения своего народа. Преображенский знал, кто помог Ван Ли, но как это осуществлялось на практике? Тайный покровитель помогал и Сергею, но исключительно добрым словом и своевременным советом. Вряд ли слова могли защитить человека от вакуума, огня или галактического взрыва. А ведь народ Сунджи погиб в катастрофе гораздо большего масштаба, чем та, которая постигла государство землян и Тиранию-Технократию. Что за секрет хранил Ван Ли, и почему скрывал его даже от Сергея? Не доверял? Тогда должен ли доверять ему князь?
«Ты говоришь о народе Сунджи?.. Ты хотя бы знаешь, что это был за народ и кто был Сунджа?» — вспомнилась Преображенскому недавняя напряженная беседа с существом из другого измерения, перворожденным по имени Высший. Тогда Сергей Павлович был твердо убежден в собственной правоте и ответил хранителю Первополя довольно резко:
«Мне всё равно. Они имели право на жизнь, а вы его отняли. Вы судили их не будучи законными судьями».
Но перворожденный говорил довольно убедительно. Более того, теперь, остыв и подумав спокойно, Сергей Павлович понял, что Высший был по-своему прав.
«Их судило Первополе. Оно имеет право на всё, что его составляет. Ведь ты не спрашиваешь разрешения у головной боли, когда выпиваешь таблетку, чтобы от нее избавиться?»
«Мы тоже стали для Первополя головной болью?»
«Теперь — да. Но еще не поздно. Ты можешь исправить положение».
«Я не буду этого делать. Разбирайтесь у себя в многомерных лабиринтах сами. А нам просто оставьте наше обычное пространство и время».
Тогда Преображенский был взвинчен и страшно зол на перворожденных, которые добивались своего, не обращая внимания на потери человечества, а потому слушал только себя. Но ведь князь и сам зачастую ставил интересы всего ОВК выше интересов отдельных планет. Наводя в Галактике «порядок», он превратил в радиоактивное пепелище Данаю, бомбил Терцию и Европу, подверг репрессиям население мятежных Юнкера, Старта и Натали… Вспоминая теперь слова Высшего, он относился к ним иначе. Более трезво. А вдруг хранитель был прав?
«Ты даже не заметишь, как у твоего народа отнимут и то и другое… Ты думаешь, твои союзники бескорыстны? Думаешь, они праведники, восставшие против угнетения? А ты не задумывался над тем, что любая частица почитаемого ими Изначального мира уничтожает материю твоей Галактики?! Не только Первополя, до которого тебе справедливо нет дела, а всего Млечного Пути, того самого участка бесконечной Вселенной, в котором помещается и твое любимое пространство и твой вариант хода времени! Изначальное поле — это антимир, в котором каждая частица имеет противоположный заряд, а каждый миг вливается в обратный поток отсчета антивремени. Неужели ты до сих пор не осмыслил такие очевидные вещи?»
«То, что Изначальное поле — это информационная основа антимира — лишь твое голословное утверждение, Высший. Если не сказать больше — полный бред! Я тебе не верю… И оставь меня в покое!»
«Хорошо. Но не удивляйся, когда окажется, что я прав, и что людям лучше было бы перетерпеть неприятный момент рождения Последнего, нежели вверять свою судьбу пришельцам из темных миров! Возможно, осознав ошибку, ты захочешь воззвать к перворожденным. Я оставлю тебе такой шанс. Всего один. Пусть это будет твоей страховкой от последней, фатальной ошибки. Слуга дал тебе перстень Сунджи, но даже он не знает всей его силы. Когда придет время воспользоваться этим подарком, вспомни о нашем разговоре и сделай правильный выбор…»
«Я его уже сделал! — заупрямился Преображенский. — А вы, если не хотите, чтобы вам мешали, перенесите колыбель Последнего в другую Галактику! Ведь для вас это проще простого. Так что же вы привязались к нашим звездным мирам? Ведь Вселенная бесконечна!»
Высший тогда ничего ответил. Он просто «отключил связь». Словно не видел смысла убеждать упрямого человека в необходимости думать, прежде чем решаться на серьезные шаги. Так безрезультатно закончились единственные переговоры с главным противником. Сейчас-то князю стало понятно, что ситуация в смежных мирах действительно не столь однозначна, как ему казалось вначале. Но в тот момент он был в запале, а теперь пятиться поздно. Свой выбор он сделал и, похоже, обрек себя на одиночество, не доверяя даже ближайшему союзнику. А уж Тирану и технократам — подавно. Потому их тройственный союз и распадался на глазах…
— Ты с зарядами не перестарался? — негромко спросил князь у Горохова, когда эскорт остановился перед проломом в стене резервного хранилища. — Учения учениями, а в государстве кризис. Стройматериалы в дефиците. Без этой дыры было никак?
— Я… сам не пойму, ваша светлость, — Горохов лихорадочно порылся в карманах и вынул мятую бумажную схему. — Вот тут у меня всё указано… Три хлопушки. Одна в подвале, одна напротив приемной, третья перед караулкой — вроде как чтобы охрану отсечь. Хранилища в плане не было!
— Но и дыры здесь тоже не было, — возразил Сергей.
— И дыры, — эхом ответил лейтенант. — Ерунда получается, ваш свет…
— Или утечка информации, — Преображенский задумался. — Кто знал о плане учений?
— Я и вы, — адъютант расстегнул воротник, но спохватился и застегнул снова. — Еще саперы. Двое. Только они наши, с Каллисто. Ветераны.
— И всё?
— Да
— А Катерина?
— Кто? Моя Катька? Не-ет… Ну то есть знала, что в три у меня «тревога», но в тонкости не вникала.
— Но о времени сболтнуть могла, — сделал вывод Сергей Павлович.
