Голос руководителя экспедиции звучал очень строго.
— Павел Германович, он уже идет, — заверила Шура. — Только компот допьет…
— Весь?
Шутит руководитель или говорит серьезно, Шура, как всегда, не поняла. Он вообще очень сдержанный и даже мрачноватый для уроженца Грации, этот Павел Германович. Иногда он, конечно, улыбается и шутит, но это случается редко и зачастую оказывается за пределами Шуриного понимания. Другие участники экспедиции могли смеяться над шутками Павла Германовича до слез, и не из вежливости, а от чистого сердца, но Шура примерно в половине случаев лишь смущенно улыбалась. Особенно, когда шутки касались специальных вещей или произносились вот как сейчас — серьезным и ровным тоном.
— Иду! — крикнул Смирнов.
— И… прихвати… — половину фразы руководителя поглотили странные помехи.
— Что прихватить? — Юра вытер губы посудным полотенцем и поднялся из-за стола.
— Смирнов… куда пропал? — сквозь эфирный треск пробился голос Павла Германовича. — Слышишь меня?
— Слышу! Что прихватить? — Смирнов удивленно взглянул на Шуру и пожал плечами. — Откуда такие помехи? Тут вокруг на десять километров никаких приборов, кроме наших…
— Юрий… слышишь меня?!
— Я-то слышу! — Смирнов повертел в пальцах-сосисках передатчик. — Вроде целый… Сейчас приду!
— Смирнов! Черт, что со связью?!
— Может, Стаса позвать? — забеспокоилась Шура.
— Да, — Юрий бросил приборчик на стол. — Пусть разберется. А я пойду…
— А что прихватить? Павел Германович что-то говорил… Мы же так и не выяснили…
— Ничего, разберемся, — Смирнов провел рукой по объемистому животу и довольно улыбнулся. — Спасибо, Шурочка.
— На здоровье, — девушка поставила тарелку Юрия в большой тазик с моющим раствором. Эти ученые не жалели денег на свои дорогущие приборы, но готовы удавиться, лишь бы не покупать практичную одноразовую посуду. Никакой заботы о нежных женских руках. Мужчины называется! — К ужину не опаздывайте. А то заработаетесь, как вчера. Я три раза разогревала.
— Можешь мне довериться, — Смирнов клятвенно приложил руку к груди. — Исследования исследованиями, а обед по расписанию. Ужин и завтрак — тем более.
Он надел панаму и, тяжело ступая, двинулся вверх по склону. При его весе каждый такой подъем мог считаться отчасти подвигом.
— Ладно, пойду за Стасом, — Шура покосилась на тазик с посудой. — Помыть всегда успею. Барт, охраняй!
Она погрозила собаке пальчиком и направилась по склону вниз, к большой отмели, где, сгоняя послеобеденную дрему, плескался Стас. За шумом бурлящей между валунами воды Шура не услышала нового вызова.
— Шура! Стас! — ожил оставленный на столе прибор. — Ответьте! — Голос Павла Германовича звучал тревожно и даже немного испуганно.
— Ребята! Срочно ответьте!
Барт подошел к столу и, нетерпеливо поплясав, сколько раз пролаял. Иначе ответить он не мог, а потому руководитель экспедиции продолжил вызывать Стаса и Шуру. Барт жалобно заскулил и заметался, словно разрываясь между инстинктивным желанием бежать вверх по тропинке, в пещеру, где явно что-то случилось, и неясным чувством, которое люди назвали бы проблеском мысли. Наконец, неведомое «мыслительное нечто» победило, и Барт, аккуратно взяв в зубы приемопередатчик, прмчался вниз к реке.
— Что случилось? — высвободив приборчик из зубов Барта, спросил Стас.
На дисплее высвечивалась надпись «связь прервана».
— Вот, я же говорила, — Шура с тревогой взглянула в сторону пещеры. — Павел Германович был чем- то встревожен. Надо пойти посмотреть!
— Идем, — Стас быстро натянул штаны прямо на мокрые плавки. — Барт, вперед!
Пес умчался вверх по склону с такой прытью, будто преследовал дичь. Когда Шура и Стас, запыхавшись, добрались до пещеры, собака успела вернуться из прохладных лабиринтов и теперь тревожно поскуливала, сидя у входа.
— Где они, Барт? — Шура погладила пса. — В каком тоннеле?
Пес коротко гавкнул и метнулся в полумрак. Первым за ним пошел Стас. Девушка опасливо оглянулась и, вздохнув, двинулась следом. Темноту она не любила. Однажды, еще в школе, она летала с родителями на Медею. Там были настоящие темные ночи, а днем светили всего лишь два небольших солнца. Одно желтое, другое, поменьше, оранжевое. Такой тоски Шура не испытывала никогда в жизни. Воспоминания о неуютных сумерках и пугающих ночах еще долго преследовали ее в кошмарных снах, а потому за всё время своего первого опыта самостоятельной трудовой деятельности она ни разу не заходила в темную пугающую пещеру. Да ей было и неинтересно, что за опыты ставят там мужчины. Слишком уж всё это сложно.
Они прошли всего десяток шагов, когда Стас вдруг остановился и резко присел, рассматривая что-то на земле. Шура даже вздрогнула от неожиданности. Когда же техник вдруг вынул из чехла на поясе трубку спутникового передатчика и набрал аварийный код, девушка не на шутку испугалась.
— Что там, Стас? — громко прошептала она.
