— Катя! Жива?!
Катерина часто заморгала, закашлялась и слабо улыбнулась.
— Там еще кто-то… — Трошкин вдохнул поглубже и снова выбежал в коридор.
Второго человека нигде не было видно. Мешал стремительно сгущающийся дым. Майор присел и пошарил руками по полу. Пропажа нашлась, но, вопреки ожиданиям Трошкина, это был вовсе не мужчина. То есть не рядовой Костылев. Майор подхватил находку на руки и вернулся в кабинет.
— Всё, едем! — Он уложил вторую спасенную рядом с Катей.
Девушка закашлялась и принялась тереть кулаками глаза.
— Не три, потерпи, сейчас водой промоем, — попытался остановить ее Трошкин.
— Щиплет сильно, — пожаловалась девушка и снова зашлась надсадным кашлем.
— А ты молодец, — майор придержал ее за плечи. — От лазарета Катерину несла?
— Да нет, тут уже… на последних метрах…
— От лазарета… — хрипло призналась Катя. — Спасибо тебе… Шура.
— Да ладно… — Шура слабо шевельнула рукой. — Без тебя мы бы тоже не обошлись. Я же не знала, куда бежать, где прятаться.
— Вот и славно, что вы друг дружку нашли, — Трошкин чуть лукаво взглянул на обеих. О «гороховском треугольнике» во дворце не знал только ленивый. — Судьба, значит.
Катерина утерла слезы и отвернулась, а Шура одарила майора выразительным взглядом. Княжна Оксана тоже взглянула на Трошкина укоризненно. Она обняла девушек за плечи и прижала к себе.
— Вашему ефрейтору спасибо, — сказала Шура. — Это он меня в лазарет направил. И Коле Костылеву, который там дежурил… Он сначала этих диверсантов, а потом марсиан пачками укладывал…
— И чем закончилось? — мрачно спросил Трошкин.
— Я не видела. Но, когда мы уходили, он в порядке был, нас прикрывал… А потом там всё взорвалось. Может, успел уйти?
Лифт остановился, раскрыл двери, и девушек тотчас подхватили на руки солдаты. Трошкин пропустил княжну вперед и шагнул следом. Он впервые попал в секретные подвалы Кремля, но сориентировался достаточно быстро. Да это было и несложно. Все офицеры собрались у большого стратегического пульта. Когда майор приблизился, выяснилось, что он старший по званию, и офицеры тут же освободили ему место перед пультом.
— Что, ни одного генерала не уберегли? — пробурчал Трошкин.
— А они сдались все, — примерно тем же недовольным тоном ответил ему худощавый капитан с нашивками фельдъегеря. — Марсиане же не чиниды, им сдаваться не опасно. Да и потом оправдаться будет несложно. Кто ж знал, что они заговорщики? Вот и сдались генералы, с Картаевым во главе.
— Будь Барышев жив… — сказал кто-то, — или Воротов на месте.
— Будь здесь Воротов, марсиане вообще бы не дернулись…
— Сначала бы диверсанты не осмелились бучу устраивать…
— Так, всё, отставить разговоры! — приказал Трошкин. — Что было бы, если бы да кабы, после обсудим. Сейчас помогите мне связь наладить.
— Если с Великим Князем желаете поговорить — бесполезно, — заявил фельдъегерь. — Глушат связь марсиане. А может, и не марсиане, а колонисты или чиниды… Теперь, куда ни плюнь, одни враги. Зато можем марсианскую агитацию послушать. Они на большинстве инфоканалов вещают. Трындят, что перемены затеяны на благо ОВК, что новая власть отразит атаку колонистов и чинидов, что Триумвират восстановит экономику и найдет мирное решение проблем. В общем, как положено — информационное наступление всеми силами по всем направлениям,
— Плохо дело, — Трошкин задумчиво покачал головой. — Но выхода у нас нет. Нужна связь. Не с князем, значит, с «Беркутами» или с кем-то еще. Хоть с кем. Не сидеть же сложа руки.
— Уровни Изначального поля готовы принять матрицу, — сообщил Эрг. — Они достаточно сформированы. Но для этого нужна энергия и сама матрица. Доставить перстень к точке сопряжения может только человек.
— Я готов, — Преображенский поднял руку и взглянул на перстень.
По лицу князя скользнули отсветы. Рубин горел ярче звезды. По опыту общения со странными предметами из наследия Техноэргуса Сергей Павлович уже знал, что означает это свечение. Перстень подсказывал владельцу, что тот на верном пути.
— А энергии много надо? — поинтересовался Горохов.
По его лицу тоже скользили отсветы, но, поскольку он стоял на три шага позади князя, рубиновые блики рисовали на физиономии адъютанта гримасу неудовольствия. Впрочем, дело было не в бликах. Горохову страшно не хотелось лезть в какой-то там центр сопряжения непонятно чего. Почти таким же кислым было и лицо Воротова. Полковник вообще не мог взять в толк, куда собрался Преображенский. Раз за разом убеждаясь в реальности смежных измерений, Игорь всё равно относился к происходящему скептически. Он привык доверять лишь тому, что поддается восприятию всеми органами чувств: потрогать, увидеть, услышать… А если это можно увидеть или услышать, но нельзя ухватить, то и разговаривать не о чем. Вот Щукин, превратившийся в монстра и неуязвимый ни для чего, кроме княжеского кинжала — это было реально. В груди до сих пор ныло. И метаморфы в Кремле, а после на корабле, тоже были. Что же касается какого-то бесплотного голоса и его виртуального детища…
— А почему именно человек? — Воротов упрямо наклонил голову. — Подозрительно даже. Ты ведь Эрг, великий и могучий. Почему бы тебе самому перстень в гнездо не вставить?
— Я разумное энергетическое существо. Если я коснусь матрицы, она перейдет в то же состояние, что и
