А значит, по Хантингтону, нам предстоит продолжение истории как множества столкновений все более мощных и амбициозных конфликтующих цивилизаций. Хотя в конце Хантингтон вдруг «пришивает» к своему опусу наивно-оптимистический хвост: мол, с завершением своей модернизации незападные цивилизации успокоятся, и будет благостный полицивилизационный (многополярный и многокультурный) мир.
Отметим, что «раскрутка» концепта «столкновения цивилизаций» Хантингтона в момент его появления была слабее, чем «конца истории» Фукуямы. Хотя Хантингтон и его сторонники имели все основания ссылаться в качестве подтверждения своего концепта, например, на войну в Югославии, где было отчетливое противостояние между православными сербами, католиками хорватами и босняками- мусульманами, — время Хантингтона тогда еще не пришло.
Первой, «антиисторической», команде «концептуалистов» нужно было последовательно поедать (либерализовать, приучать к «универсальной культуре потребления» и отучать «дергаться») свои постсоветские приобретения от Польши до Болгарии и от России до Грузии и Киргизии.
А одновременно второй, «конфликтно-цивилизаторской» команде «концептуалистов» требовалось время для того, чтобы приучать к той же западной культуре потребления — но вприглядку, через телеэкран, чтобы особенно обидно было (то есть активизировать, злить и разогревать) — будущего Большого Врага.
Однако на рубеже XXI века стало ясно, что общество Запада — и в Америке, и в Европе — без понятного и грозного Антизападного Врага начинает затекать жиром и засыпать. И что даже беспрецедентно агрессивно «раскрученная» СМИ война НАТО с Сербией за Косово — его, по большому счету, разбудить не может: конечно, ужас-ужас, но это ведь всего-навсего крохотное пятнышко карте, которое и найти-то непросто.
Ну, вбомбили Сербию в средневековье, как обещал президент Клинтон, да и то не до конца — пожалели… А дальше опять нет врага, и все почти хорошо. С экономикой, правда, вовсе даже не хорошо: кризис, безработица, сокращение доходов, «пахать» приходится все больше. Но раз Врага нет — западное общество отказывается понимать, для чего «пахать» изо всех сил — и платить налоги на гонку вооружений. «Советского супостата» уже нет, до Китая далеко, да и слаб он против Запада — какие тогда враги, и зачем столько оружия и НАТО?
Вот тогда-то, в сентябре 2001 г., и происходит теракт Nine Eleven в Нью-Йорке и Вашингтоне. И возникает, как чертик из табакерки, новый Большой Враг — радикальный террористический ислам. Который чуть ли не везде — даже в самом сердце Америки, — и против которого президент США Джордж Буш- младший тут же объявил крестовый поход. Тогда и наступает время Хантингтона с его «столкновением цивилизаций».
И с этого момента опять-таки концептуальная война под флагом «конфликта цивилизаций» резко переходит в войну за реальное переустройство мира. Ведь именно ради такого переустройства и создавался концепт. И потому-то он является оружием, а не отражением объективной реальности.
Сейчас уже слишком много данных, свидетельствующих о том, что атака на Всемирный торговый центр была срежиссирована очень мощными силами, не только использовавшими, но в действительности взрастившими радикальный исламизм Бен Ладена и его сподвижников. А мы с близкого расстояния наблюдали, как — еще до атаки в Нью-Йорке и Вашингтоне — нарастала «раскрутка» Хантингтона. Как его привозили в Москву. Как американцы, занимавшие крайне высокое политическое положение, водили Хантингтона за ручку, представляли его всем и нам в том числе. И представляя, предупреждали: «Запомните, очень скоро мир будет жить по той концептуальной прописи, которая изложена этим выдающимся американским мыслителем».
После 2001 года тему войны цивилизаций вводили в дискуссии участники едва ли не всех международных семинаров, в которых участвовал наш Центр. Чуть не каждый международный или внутристрановый конфликт обсуждался через призму этой «войны». Тем более что подтверждения телевизор преподносил каждый день: в виде войн США и НАТО в Афганистане и Ираке, охоты на «Аль- Каеду» и т. д.
Конечно, концепт Хантингтона все это время обоснованно критиковали, в том числе серьезные западные исследователи. Однако возражения почти полностью глушил барабанный бой воинствующего «цивилизационизма».
О каких же возражениях идет речь? Об этом — в следующей статье.
Война идей
Черная конвергенция
Взаимопроникновение дегуманизированной буржуазности и интернационализированного элитного нацизма сформировало новый Запад. И решающим образом повлияло на распад СССР
22 октября 2012 года в «Новой газете» была опубликована развернутая статья Владимира Пастухова «Страна на грани нервного срыва», снабженная подзаголовком «Россия, похоже, уже отказалась от европейского выбора».
Обсуждая отказ России от европейского выбора, Владимир Пастухов логически выводит из этого отказа неизбежность фашизации России.
Кто такой Владимир Пастухов? «Новой газетой» он отрекомендован как доктор политических наук и профессор Колледжа Святого Антония, входящего в Оксфордский университет. А вот данные, которые сам Пастухов считает нужным обнародовать.
Пастухов родился 22 апреля 1963 года в Киеве в семье юристов.
Склонность к теоретизированию, философский склад ума, юридическое образование, защита докторской по политическим наукам (и кандидатской по юриспруденции) — все это исключает незнание автором основных принципов, лежащих в основе любого полноценного логического рассуждения.
«Россия отказывается от некого Х, именуемого европейским выбором…» Что логически можно из этого извлечь? Максимум — другой выбор России. То есть некий Y. С логической точки зрения даже это не является обязательным. Ибо Россия может отказаться от выбора Х и никакого другого выбора не делать. Но предположим, что отказавшись от Х, Россия выбирает Y. Для того, чтобы сказать только на основе отказа России от Х, что она выбирает фашизм (или проявляет крайнюю склонность к тому, чтобы сделать такой выбор), нужно доказать справедливость утверждения «все, что не есть Х, есть фашизм». Так ведь? В самом деле, только доказав справедливость такого утверждения, можно продлить логическую цепочку: «Поскольку любой выбор, кроме выбора Х, — фашистский, а от выбора Х Россия отказывается, то она выбирает фашизм».
Наверное, В.Пастухов проявлял в детстве склонность к теоретизированию. Наверное, ему хотелось стать политическим философом. Но, видимо, с годами и душа, и мозг впитали либеральную мировоззренческую прану настолько, что исчезла разница между мышлением и идеологической
