такой… Эм… Необычной расцветки.
— Мой… — уперся взглядом в пол я.
— Твой… Назови свое имя хоть, расскажи, где и как нашли плащ…
Тут я окончательно понял, что совершенно не могу что-либо придумывать и сочинять, и, что самое удивительное — и не хочу. Мне почему-то показалось, что этому человеку можно открыться. Я сбивчиво и быстро стал рассказывать все наши приключения. С самого начала. Он слушал, не перебивая, чуть покачивая головой. Когда я закончил, он переспросил:
— Все?
— В…все. — кивнул я.
— А вы, — обратился он к Полю и Вальке. — ничего не хотите прибавить?
Те молчка помотали головами.
Он опять вздохнул и нажал кнопку вызова. В помещение тут же вошли полицейские.
— Криминального ничего тут нет. — показал он им на нас. — Нашли плащ и стали играть. Но вот кто они и откуда, мне узнать у них не удалось, но они явно беспризорные. Полагаю, их нужно поместить в городской приют. И да, они, кажется, немного заигрались, твердят какую-то чепуху, про какой-то путь, про каких-то черных монстров… Не обращайте внимания на детские глупости, просто у мальчишек не в меру развитая фантазия.
Я ясно понял, что совершил ошибку. Исправлять что-то было поздно, и я с отчаянием посмотрел на него. Он отвернулся, хотя я успел увидеть его невыносимо тоскливый взгляд. Краем уха я услышал, как он тихо пробормотал:
— И какой идиот сказал вам, что Дорога выводит туда, где все хорошо и спокойно?
После этого мы снова оказались под конвоем полицейских, которые выставили нас во двор, прямо под дождь и велели стоять. Я поморщился. Жалко было промокнуть. Еще жальче было потерять рюкзак, в котором оставалась последняя память о Сережке и вообще о том мире — книжка. И совсем уж жалко было закончить тем, с чего начал — попасть в приют.
Минут через пятнадцать полицейские вывели из гаража машину и велели нам садиться. На этот раз за нами никто не следил, и мы, вздохнув спокойно, могли наконец-то обсудить все произошедшее. Впрочем, для предосторожности мы все равно говорили шепотом.
— Что теперь-то? — трагическим голосом спросил Поль. — Куда нас?
— Ты же слышал, в приют. — пожал плечами Валька. — Это, кстати, далено не худший вариант. Будем жить под крышей, не будет проблем с едой. Ну, у вас, во всяком случае. У меня все это будет недолго — до первого медицинского обследования.
Я поднял голову и в ужасе уставлся на него:
— И что потом?
— Откуда я знаю? — снова пожал он плечами, стараясь казаться как можно более спокойным. Правда, на этот раз это плохо у него получилось. — Можно всякое предположить… Но с вами точно не оставят, это очень плохо. — Он вздохнул.
— Ну так надо попытаться сбеж… — начал Поль, но Валька вовремя закрыл ему рот рукой. — Мм? — вытаращил он глаза.
— Не здесь. — очень тихо прошептал ему Валька. — Кто знает, какие подслушивающие устройства они здесь поназасовывали!
Я кивнул. Поль испуганно моргнул широко раскрытыми глазами и замолчал. И вовремя, потому что машина остановилась, и нас не очень вежливо попросили выйти. Снаружи мы увидели все то же серое, к счастью, уже посветлевшее, небо, все те же серые стены и каких-то невозмутимо серых людей. Образно, конечно. Но лица были до того непроницаемыми, что если б они не двигались, я бы принял их за статуи. Из серого камня. Двое из них молча взяли нас и повели в здание. По лабиринтам коридоров нас мотали довольно долго, пока не запихали в жилую комнату. В ней никого не было, но то, что это жилая комната, я понял сразу — привык к таким. Кровати с тумбочками в три ряда, один стол сбоку, дверь в туалет да два окна на север. Типовые помещения, типовая обстановка — что там, что здесь… Это, видимо, и добило меня, и я, как только сопровождавшие вышли из комнаты, рухнул на кровать, к которой меня подтолкнули. Рухнул лицом вниз. Нет, я не плакал. Я просто лежал и не обращал ни на что внимания.
— Эй… — Поль тронул меня за плечо. — Ну ты чего… Да очнись же, обрати на меня внимание! Все не так плохо.
— Обидно. — я приподнялся на локтях. — До боли обидно, что весь наш замечательный путь вот так несправедливо закончился…
— Да где закончился-то? — удивился Поль. — Может, тут все хорошо будет? Может, тут тебе понравится.
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — я посмотрел ему в глаза. — Как может понравиться тут? В таком сером и скучном мире? Да и вообще… Это приют. Я в таком жил всю жизнь, сколько себя помню — все такое. Ничего хорошего. Абсолютно.
— Но мы хотя бы вместе. — утешил Поль.
В самом деле. Я ушел из такого же приюта, где я был один. Без друзей. Попал в такой же приют, здесь, конечно, не так пестро и, как видно, веселиться не принято, но зато со мной верные друзья. Так ведь?
Не так. Я вспомнил, что говорил Валька в машине. Сейчас он лежал, заложив руки за голову, и смотрел в потолок, не вмешиваясь в наш спор.
— Это пока. А что потом будет? — спросил я у Поля. Тот задумался. Но ответить не успел. Дверь открылась, и в комнату вошли двое — один из невозмутимых 'каменных' сотрудников и молодой, но солидный человек с блокнотом. Он направился к нам и резко сказал:
— Назовите ваши имена!
Мы назвались. Он записал имена в блокнот, после чего спросил:
— Фамилий своих не помните?
Не знаю, были ли фамилии в фантастическом средневековье Поля, и даются ли фамилии роботам вроде Вальки, но лично я помотал головой чисто из принципа. Нечего им знать мою фамилию, я здесь не задержусь.
Молодой человек спросил нас возраст, записал еще чего-то и приказал, махнув рукой:
— Накормить, выдать чистую одежду и постельное белье.
Он вышел, а работник обратился к нам:
— Вставайте и идите.
Я впервые услышал его голос. Конечно, обычный человеческий голос, только очень хриплый, но тогда он показался мне чудовищным, невероятным, нечеловеческим. Впрочем, весть о том, что нас сейчас накормят, меня обрадовала. Работник привел нас в столовую. Пищу я проглотил раньше, чем сообразил, что это такое, да и не я один — мои друзья проголодались не меньше. После этого (работник все это время стоял и наблюдал за нами) он привел нас обратно в комнату, где указанные нам кровати были уже застелены, и выдал одежду, после чего оставил нас вновь наедине. Быстро скинув мокрую шерсть (ее я задвинул под кровать)и переодевшись в сухое, я сказал:
— Предлагаю отдохнуть, поспать. Потом не дадут, потом сюда наверняка прибегут остальные жильцы. Подшучивать над новичками будут — так всегда принято, причем мне почему-то кажется, что шутки могут быть не очень добрыми.
Поль и Валька согласились. Мы снова разделись и нырнули под одеяла. Снов я, разумеется, не видел.
Как я и предполагал, поспать подольше нам не дали влетевшие в комнату ее коренные обитатели. Правда, выглянув из-под одеяла и протерев глаза, я увидел, что за окном уже совсем темно, но с такой атмосферой здесь должно было темнеть очень рано, и вечер, скорее всего, только начинался. К своему удивлению, воплей 'О, смотри, новенькие!', какие раздавались в таких случах у нас, я не услышал, на нас, конечно, посмотрелся с интересом, но тихо и без воплей, только самый старший из вошедших спросил нас:
— Здравствуйте. (именно так! Не 'Привет', не 'Здорово', а именно 'Здравствуйте'!!!) Вас как зовут?
