— О, сударь, вы совершенно правы, это страшный человек! Я ведь и сам у него в плену.
— То есть как это в плену? — с недоумением переспросил я.
— О, это длинная история и, боюсь, что вы в нее не поверите.
— Тогда вам нет смысла ее рассказывать.
Такое странное отношение к его интригующему признанию опять сбило помещика с ритма. Он запнулся, не зная, продолжать ему свою исповедь или оставить эту тему. Потом нашелся:
— Все-таки я рискну рассказать вам историю своей жизни, чтобы у вас не возникло обо мне превратного мнения.
— Спасибо не нужно, — остановил я. — Мне это никак не интересно.
— Зря, — с сожалением произнес он. — Мне казалось, что вам небезразлична судьба Екатерины Дмитриевны.
— А она-то тут причем? — не сдержал я удивления. — Какое Екатерина Дмитриевна имеет к вам отношение?
— Самое прямое, — ответил Моргун, пристально глядя мне в глаза. — Мы не далее, как вчера обвенчались!
— Что вы сделали?! — переспросил я. — То есть как это обвенчались?
— Именно так-с, обвенчались в нашей домовой церкви по православному обряду!
— Вы, вы, — начал говорить я, — вы за это ответите! Я знаю, что вы принуждаете женщин выходить замуж за ваших людей, чтобы потом их обобрать и убить! Я знаю о попе Матрохе, который занимается незаконными венчаниями!
Моргун слушал меня, не перебивая, только грустно улыбался. Когда я замолчал, он успокоительно тронул меня за рукав.
— Наш брак совсем не то, что вы думаете. Мы с Екатериной Дмитриевной полюбили друг друга, и между нами нет тайн. Если хотите знать, она мне сама рассказала о ваших с ней прежних отношениях. И поверьте, я к вам совсем не в претензии!
Тут я окончательно купился. Не спрашивать же мне было, о чем ему рассказала Кудряшова?!
— Хорошо, пусть так, но пока я сам из ее уст не услышу подтверждение ваших слов...
— Конечно, обязательно, я вас очень хорошо понимаю, поверьте, мне самому хотелось бы, чтобы наш конфликт благополучно разрешился. Если бы это зависело только от меня!
— А от кого это зависит? — спросил я, уже понимая, какое препятствие он назовет.
— Позвольте мне вкратце рассказать вам свою историю, чтобы у вас не было сомнений в моей искренности.
— Хорошо, слушаю вас, — согласился я.
— Вы уже знаете, что я здешний помещик, — начал рассказ Моргун. — Батюшка мой оставил после себя небольшое состояние, но средств на достойную жизнь мне вполне хватало Я даже намеревался жениться и обзавестись семейством. Однако, так случилось, что в течение короткого времени я получил наследство после нескольких умерших родственников, и у меня создалось довольно изрядное имение. Будучи человеком молодым, склонным к идеалам, я решил отправиться за границу, собираясь пройти курс наук в разных заграничных университетах, дабы достойно служить нашему любезному отечеству. Однако, легкомыслие молодости оказалось сильнее, чем порывы здравого смысла, и я там слишком увлекся сладостными радостями жизни...
Моргун неожиданно замолчал, видимо, вспоминая приятности порочной жизни, потом вернулся на грешную землю и продолжил:
— Однако, семя порока, попавшее в неокрепшую душу, дало свои плоды, и я на неумеренных развлечениях потерял большую часть своего состояния...
Рассказ Моргуна был таким наивно ходульным, что в другое время я бы не один раз прервал его ехидными замечаниями, но теперь слушал, ожидая, когда он дойдет до сути дела.
— Погрязая в тенетах праздности и порока, — продолжил он, — я едва не погубил свою бессмертную душу.
— Вы не можете сразу перейти к сути дела? — не выдержал я слушать весь этот напыщенный вздор. — То, что вы мне рассказываете, описано в любой нравоучительной повести. Продолжите с момента, когда встретили магистра, и он обманным путем воспользовался вашим доверием.
— Так вы знаете мою историю? — совершенно искренне удивился помещик.
— Знаю, — не очень кривя душой, ответил я. — Переходите к подробностям.
— Когда вихрь развлечений мне надоел, я увлекся карточной игрой...
Иван Тимофеевич начал рассказывать, сколько и когда он выиграл и проиграл, в каком лихорадочном состоянии пребывал. В конце концов, я вновь его прервал:
— Давайте ближе к сути дела, вы хотите сказать, что тогда-то вы и встретили магистра, который выиграл в карты оставшуюся часть вашего состояния?
— Увы, вы совершенно правы...
Не могу сказать, что я совсем не верил Моргуну. Его история была немудрящая и довольно обычная, да и сам он выглядел положительным, кающимся грешником, даже в чем-то благостным. Однако, что-то неестественное, какая-то внутренняя червоточинка мешали до конца поверить в его искренность.
— Он протянул мне руку спасения, — продолжил помещик, — простил долг чести, мы подружились, и
