которых приказано было стеречь с особым тщанием, среди них не было. Пойманных беглецов допросили с пристрастием, однако выяснить удалось немногое. По словам пленников, выходило, что кроме увертливого всадника в нападении на стан участвовало еще двое, один из которых хазар.
От огорчения Избор даже ногой притопнул по мягкой земле. Какой позор на его седую голову! Трое бродяг освободили важных пленников, а двадцать княжеских мечников не смогли им помешать. Ну как тут не разгневаться Всеволоду.
— Женка-то колдунья, — подсказал хитроватый Нырок. — Навела морок на дозорных.
— И всадник был из нечистых — ни стрелы, ни сулицы его не брали.
Старый Избор только вздохнул тяжело: все может быть, да только вряд ли князь Всеволод удовлетворится такого рода объяснениями.
Глава 25
КОЛДУНЬЯ
От погони ушли легко. Глузд и не рассчитывал, что все обернется так удачно. Раду он от себя не отпускал, придерживая за узду ее коня. Гудяй скакал рядом с Хветом. Чуть поодаль рысили степняк и два славянина неизвестного роду-племени. А более никто из стана, кажется, не вырвался, а если и вырвался, то затерялся где-то в зарослях.
С лесной тропы свернули на обширную поляну. Погони за спиной не было, а потому Глузд остановил запалившегося коня. Рада выглядела слегка ошалевшей, — видимо, не ждала столь счастливой перемены в своей судьбе. Гудяй же ликовал открыто и благодарил Хвета, что не бросил товарища в беде. И было за что благодарить. Спрос с хазара гана Горазда ведуны учинили бы строгий. Казнить, наверное, не стали бы, но похолопили бы и продали в чужие края.
Рада не спешила благодарить своих спасителей, помалкивали и ее люди, не слишком, похоже, уверенные, что не попали из огня да в полымя. Вооруженные до зубов Глузд с Хветом легко бы посшибали с коней и женку, и ее подручных, вздумай те удариться в бега.
— Кого ждем? — спросила Рада.
— Не столько ждем, сколько думаем, — усмехнулся Глузд. — Твои люди, женка, могут хоть сейчас отваливать в сторону, а вот за тебя можно большие деньги взять.
— С боярина Драгутина? — сверкнула глазами в сторону мечника Рада.
— На что мне боярин сдался, — пожал плечами Глузд. — К тебе у Жучина есть счет, и у гана Горазда. Думаю, что полсотни гривен серебром они за тебя дадут.
— А если я вам дам вдвое больше?
Глузд переглянулся с Хветом — сумма была неслыханная. Табун лошадей можно было купить за такие деньги или завести в городе торговлю, о чем Глузд иногда подумывал. Годы его немолодые, а на княжьей службе не слишком-то разбогатеешь.
— Не дешево ли ты себя ценишь, женщина? — криво усмехнулся Хвет. — По слухам, ты у колдуна Хабала правая рука.
Вообще-то ни Глузд, ни Хвет о загадочном Хабале прежде не слышали ни худого, ни доброго. Шатуненок вот только о нем обмолвился, и, вероятно, не случайно.
— Нам ведь на троих придется делить куш, — вздохнул Глузд. — Двести гривен, женка, и ни куной меньше.
У Гудяя едва глаза на лоб не полезли от такой суммы. Глузд тоже засомневался — не хватил ли лишку? Такие выкупы берут за князей и ганов, а тут обычная женщина из простолюдинок. Но Раду, кажется, запрошенная сумма не испугала, во всяком случае, ни одна жилка не дрогнула на ее лице.
— А кто третий? — лишь спросила она.
— Шатуненок. Ты что, не видела, как он бесом крутился посреди стана?
— Так ведь он сгорел! — воскликнула Рада. — Я своими глазами видела, как он вспыхнул факелом. И Осташ с ведуньей сгорели вместе с ним.
Ничего себе новости! Было от чего чесать затылки Глузду и Хвету. А с кем же они разговаривали сегодня ночью и кто устроил переполох в стане?
— Шатуненка огнем не изведешь, — неуверенно заметил Глузд, — его ведь и стрелы не брали, и сулицы. Это мы с Хветом сами видели.
— Согласна, — сказала Рада. — Только с собой у меня серебра нет, придется вам проводить меня до нужного места. Здесь недалеко, полдня пути.
— Заведешь ты нас куда-нибудь, женка, — засомневался Хвет, — и останемся мы не только без серебра, но и без голов. Пятьдесят Жучиновых гривен много меньше, чем двести твоих, но зато риска никакого.
— Если боишься, хазар, то умрешь с пустой сумой, а если поможешь мне, то в ганы выйдешь.
— А я — в великие князья, — хмыкнул Глузд. — Не морочь нам головы, Рада, с твоим колдуном нам встречаться не с руки. Худые слухи о нем ходят.
— Не хотите к Хабалу и не надо. Проводите только до схрона, там и рассчитаемся.
— Пойдешь с нами? — спросил Глузд у Гудяя. — Десять гривен положим тебе за службу — пять я, пять Хвет.
— Разве что только до схрона, — развел руками Гудяй. — Только я ведь безоружный.
— Это дело поправимое, — сказал Хвет и бросил товарищу меч в ножнах: — Держи. Очень хороший клинок.
Передохнув, отправились в дорогу. Рада ехала впереди, Глузд держался поблизости, готовый в любую минуту взяться за меч. Двое безоружных славян, которые за все время не проронили ни слова, держались в отдалении, под присмотром Хвета и Гудяя. Степняк болтался в хвосте, то и дело отставая. Время от времени Хвет на него покрикивал и грозил кулаком.
Глузд зорко поглядывал не только на Раду, но и по сторонам. Отсутствие шатуненка его раздражало. Союзник он, надо прямо сказать, ненадежный, но тут уж выбирать не приходится. В присутствии сына оборотня вилявая женка вряд ли отважится строить козни против своих освободителей.
Пока что Рада вела себя спокойно, но кто знает, что у нее на уме. Ехали уже довольно долго, и ехали все больше лесом.
Тропа была едва заметной, а местами и вовсе терялась в густом подлеске. Глузд поругивался сквозь зубы, то и дело припадая к шее коня, дабы уберечься от сучьев.
— Ты куда нас ведешь, женщина? — не выдержал Хвет. — Тут ведь не ступала нога человека.
— А ты что, боишься? — усмехнулась Рада.
Хвет промолчал, но тревоги в его сердце эта насмешка не погасила. И женщине он не верил, и леса побаивался. Хвет немало наслушался рассказов о леших и прочей нечисти, обитающих в радимичских лесах.
— Колдовские места, — поддержал его в сомнениях Гудяй. — А Рада, может, не женщина вовсе.
— Если бы она была нечистой, то и без нашей помощи вырвалась бы из плена.
— Нечистые всякие бывают, — шипел свое Гудяй. — Лесные девы, говорят, черпают свою силу от родного места, а в иных местах они ее теряют. Ты на степняка посмотри, он ведь нас куда меньше боится, чем этих.
А «эти» продолжали молчать, словно их лишили языка. Странно выглядели эти люди, лица у них были неподвижные, как у деревянных идолов.
— Замороченные они, помяни мое слово, — не успокаивался Гудяй. — Слышал я о таких. Колдун их ворует в младенчестве и выращивает под своим присмотром. Ему они и служат, никаких иных старшин над собой не признавая. Ты поговори со степняком, может, он что-нибудь путное расскажет.
Хвет разговорил степняка без труда, но Алим знал немного. В набег он пошел ведомый родовым ганом Учуком. Что же касается славян, которыми верховодила Рада, то в большинстве своем это были самые обычные шалопуги, за исключением десятка таких, как эти двое. Про молчаливых Алим не знал ничего, ну разве что за исключением того, что их побаивался сам ган Учук.
— А куда пропал твой ган?
— Убил его рогатый в том лесу, где огнем полыхнуло и нечистая сила полезла прямо из-под земли.
— Связался твой ган с колдуньей на свою беду, — посочувствовал степняку Хвет. — И роду солоно придется после потери стольких мужчин.
