касавшегося ее от плеча до бедра. Как упоительно быть так близко от него! Все так, как ей рисовало воображение, может быть даже, лучше.
Она глубоко вздохнула, ощущая слабое благоухание пряного одеколона, которым он обычно пользуется, и чистый, здоровый запах мужчины. Это запах Лукаса.
Пройдут две недели, и ей никогда не придется вдыхать его вновь. Жестокая реальность.
Осторожно, стараясь не разбудить Лукаса, Джослин встала с постели. Ему нужно как можно больше отдыхать.
На мгновение она задержалась у кровати, любуясь любимым лицом. Темные волосы упали ему на лоб, почти скрыв шрам.
Лукас пошевелился, что-то пробормотал, и Джослин замерла. Она вовсе не хочет, чтобы он захватил ее врасплох, как влюбленную девочку-подростка. В ее возрасте следует вести себя как зрелая, умудренная опытом женщина. У Джослин вырвался вздох. Беда в том, что у нее нет опыта. Совсем нет. Иногда у нее возникает пугающее ощущение, что в глубине души она до сих пор шестилетний ребенок, и притом испуганный.
Сейчас не время для психоанализа, напомнила она себе, осторожно вынимая из чемодана спортивный костюм. Очевидно, большую часть дня ей придется цепляться за крышу, развешивая рождественскую иллюминацию, потому что, несмотря на все возражения Лукаса, она ни за что не позволит ему заниматься украшением дома.
Поспешно укрывшись в ванной, Джослин, слегка дрожа от утреннего холодка, торопливо нырнула в свободную спортивную рубашку бледно-розового цвета и зеленый костюм и отправилась проверить отопление. Как она и думала, Лукас выключил его перед тем, как они пошли спать. Включив отопление, Джослин сварила кофе и вернулась в гостиную, чтобы заняться йогой.
Она почти закончила свои упражнения, когда сзади послышался какой-то звук, заставивший ее повернуть голову.
В дверях спальни стоял Лукас. На нем были купленные накануне джинсы и ярко-синий свитер с высоким воротником, который подчеркивал темный цвет его глаз и волос. Джослин не могла отвести глаз от пьянящей мужественности его фигуры. Он выглядит великолепно. Совершенно безупречно. Жаль, что ей нельзя бросить свою йогу и заняться более интересными упражнениями с Лукасом.
— Чем ты занимаешься? — с любопытством спросил он, входя в комнату.
— Йогой.
Лукас пристально посмотрел на бежевую стену, надеясь, что в его сознании возникнет образ Джослин, занимающейся йогой. Попытка оказалась бесполезной.
— Зачем? — подумав, спросил он.
— Упражнения полезны, — повторила Джослин слова врача.
— Я обычно занимаюсь вместе с тобой? — поинтересовался Лукас.
— Нет. Ты бегаешь.
На этот раз подсознание с готовностью помогло ему. Лукас увидел, как он бежит по обочине дороге, и холодный ветер свистит ему в уши. Рядом с ним мчится яростно тявкающая беленькая собачонка, а сзади слышится жалобный женский голос, призывающий собаку.
— Я знаю, как делать то, что делаешь ты? — спросил он.
— Нет, — Джослин была не уверена в этом, но она подумала, что так будет безопаснее. Лукас упоминал только о беге и горных лыжах.
— Бегать будет довольно трудно, потому что здесь много снега.
— Тебе нельзя бегать! — Она немедленно восстала против этой идеи. Если он попробует бегать, то может упасть. Неизвестно, какой силы должен быть удар, чтобы усугубить его травму, но нельзя испытывать судьбу. — До тех пор пока врач не даст тебе «добро», тебе придется ограничиться ходьбой.
— Хорошо, — согласился Лукас. — Может быть, я смогу делать то же, что и ты. Похоже, это не особенно трудно. — Он следил, как она выходит из одной позы и входит в другую.
— На самом деле это не так легко.
Лукас подошел к Джослин и посмотрел ей в лицо.
— В этом костюме ты похожа на пион. — Его взгляд охватил всю ее фигуру от розовой спортивной рубашки до великолепных длинных ног, обтянутых зелеными эластичными брюками.
По его голосу нельзя сказать, что он обожает пионы. Она подавила вздох. Вот если бы он назвал ее розой на длинном стебле…
Если бы да кабы, во рту выросли б грибы — всплыла в памяти Джослин одна из любимых фраз ее многочисленных приемных матерей.
— Спорим, что я смогу сделать это, — заявил Лукас.
Сбросив туфли, он уселся на полу рядом с ней.
— Я думаю, что тебе лучше начать с менее рискованной позы.
— Чепуха! — фыркнул он. — С этой позой справится любая старушка.
С ловкостью, которая захватила ее врасплох, Лукас придал своему телу позу, очень похожую на ту, в которой находилась Джослин.
— Смотри, я же говорил тебе, что это легко!
— Твоя поза не совсем правильная, — возразила она. — И я думаю, что тебе не следует…
Решив повторить движения Джослин, Лукас попытался согнуться. Какую-то долю секунды ему удавалось имитировать ее позу, но затем, испустив вопль и позабыв о позе, он растянулся на полу. Джослин вскочила.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— Я заплатил за свою гордыню, — пробормотал он в ковер.
— Я не об этом.
— Я почувствовал, что меня как будто обожгло от шеи и до самого низа, — признался Лукас.
— Попытайся пошевелить плечами, — приказала она.
Он попробовал и скривился.
— У тебя растяжение, — уверенно заявила Джослин.
— Диагноз ты поставила. Как насчет лечения?
Джослин опустилась на колени возле него.
— Может быть, сделать тебе массаж? — неуверенно спросила она. Джослин не могла определить, чем было вызвано ее предложение внезапно возникшим желанием прикоснуться к Лукасу или более человеколюбивыми чувствами. Это не важно, наконец, сказала она себе. Какими бы ни были ее мотивы, массаж пойдет ему на пользу.
— Заманчивое предложение, — осторожно сказал Лукас, надеясь, что его голос не выдаст сильного волнения, которое внезапно охватило его. Он не хочет спугнуть ее. Хотя, быть может, причина, из-за которой она избегает дотрагиваться до него, проста. Джослин боится, что он рассердится, если она возбудит его, а они не смогут заниматься любовью. Вполне возможно, подумал Лукас, обдумывая свое предположение. Но ведь должна же она понимать, что он не винит ее в воздержании, к которому их принудил врач? Или же он всегда возлагает вину на других людей, когда ему не удается поступить по- своему? От этой мысли Лукас похолодел.
Неужели этим объясняется ее странное поведение? Неужели она вышла за него замуж и обнаружила, что он эгоист, для которого существуют только собственные желания и потребности? Неужели Джослин раскаивается в том, что вышла за него замуж?
Слабая колющая боль в голове заставила Лукаса прервать мучительные размышления. Он решительно не хочет, чтобы боль возвратилась к нему. Ему хочется провести этот день с Джослин и создать для нее яркие рождественские праздники.
— Перевернись! — велела Джослин, и он покорно перекатился на живот. — Теперь закрой глаза и расслабься.
Лукас закрыл глаза, но расслабиться не смог. Его тело напряглось от нетерпеливого ожидания.
У него перехватило дыхание, когда тонкие пальцы Джослин скользнули по его телу.
— Тебе не нужно раздеваться, — сказала она, подняв кверху его рубашку и обнажив торс Лукаса. —
