— Был где?
— В госпитале.
— Да.
— Псих, должно быть.
— Это уж точно.
— Да-а, Норфолку достается.
— Да.
— Вначале девушка, затем Шефер, потом этот ненормальный. Город как сглазили.
— Я пытаюсь побриться.
— О’кей, о’кей, брейся, — Петрофф сердито отвернулся, заметно обиженный равнодушием сослуживца.
Он минуту наблюдал за Петроффом в зеркальце, а затем переключил свое внимание на более приятное. Он улыбался. У него в мыслях была Джейн Дворак, спелая вишенка, которая прямо-таки ждала, чтобы ее сорвали и съели. Проглотили целиком, за один раз. Ам — и нету! А потом… Черт, после первого раза уже легко.
Как убить.
Ему не нравилось думать об убийстве, но приходилось признать, что с каждым разом это давалось легче. Особенно когда выходишь сухим из воды. А выходить сухим из воды было почти так же легко, как убивать. Ну и отвратительное слово! Но и вещь сама неприятная. Как розу ни назови… Но Джейн пахнет приятно. Не духами, а хорошим мылом. Чистый запах, как и все в ней. Это будет изумительно. Так еще никогда не было.
Этот сукин сын Грег не знал, что его ждет. Наглядный урок всем шутникам. Поиграй с огнем, и кончишь тем, что мозги размажутся по асфальту. Я должен был сразу понять, что он блефует. Но он говорил так убедительно. Ну, сейчас-то он знает, но что ему это дает? Может быть, райские кущи. А может быть, котел в преисподней. Так подлецу и надо. Не нужно было со мной такие шутки шутить. Сейчас я не могу рисковать. Убить было легко. Мне не будет так легко, если меня поймают. Я должен быть осторожным, очень осторожным. Малейший намек, и я снова сделаю ход. Я вынужден. Я не могу рисковать. С Клер все вышло случайно, и с Шефером — но Шефер знал, и Грег тоже. Ну, знал-то он недолго, быстренько прыгнул ласточкой. Любой, кто знает, мне опасен. Любой, кто знает, ведет меня прямо на каторгу, помогая мне перерезать свое собственное горло.
Он ополоснул бритву и смыл пену с лица. Он провел по щеке тыльной стороной ладони. Гладко. Джейн понравится. Джейн не нравятся похожие на обезьян. Джейн хочет, чтобы все было нежно, как открывающаяся почка. Я как раз то, что надо. Поздравляю.
Она ждала перед кинотеатром. Вечер был прохладный. Она надела юбку со свитером и твидовое пальто, чулки без шва и темно-синие лодочки. Длинная нитка жемчуга повторяла изгиб ее груди под пальто. Она завязала голову платком, но один светлый локон выбился из-под косынки и небрежно лежал у нее на лбу.
Она немного нервничала, вглядываясь в лица прохожих, ища по очереди то его, то кого-нибудь, кто мог бы ее узнать. Она чувствовала, как под ее шерстяным свитером бьется сердце. Ей было не по себе. Она трусила, но ей очень хотелось увидеть его. Она хотела проверить свои чувства. Хотела определить для себя, что же это было.
К тротуару подъехала машина. Она решила, кто-то хочет с ней познакомиться. Она бросила быстрый взгляд и отвернулась.
Затем она снова повернулась к машине. За рулем был он!
Он открыл для нее дверцу, не выходя из машины, она быстро подошла и забралась внутрь, захлопнув за собой дверь.
— Привет, — сказал он.
— Привет! Где ты раздобыл машину?
— Взял напрокат. Тебе очень хочется идти в кино?
— Ну, я не знаю. А ты что предлагаешь? — она надеялась, это не прозвучало чересчур застенчиво, потому что действительно не хотела производить такого впечатления.
— Может быть, покатаемся? Посмотри на звезды. Как их много!
— Да, — сказал она. — Очень красиво.
— А затем, может, по гамбургеру с горячим кофе. Ну как?
— Как скажешь, — ответила она улыбаясь.
Они тронулись. Машина была последней модели, с откидным верхом. Но он прилегал неплотно, и она почувствовала озноб.
— Ты замечательно выглядишь, — сказал он.
— Спасибо.
— А я?
Она оглядела его. На нем было толстое твидовое пальто и, ей показалось, голубой костюм — в сумраке машины трудно было рассмотреть.
Она подумала, что он выглядит очень интересным, и сказала:
— Ты хорошо выглядишь.
— Разочарована?
— Нет.
— Хорошо. Куда?
— Хоть куда. Ты правишь.
— О’кей. Ты действительно в кино не хочешь?
— Сказать по правде, я все еще немного нервничаю.
— Расслабься. Я взял машину еще и поэтому. Подумал, ты будешь себя чувствовать в большей безопасности.
— Ты хорошо придумал.
— Я рад.
— Я думаю, это из-за… весь госпиталь гудит. Может быть, я из-за этого нервничаю.
— Что у вас стряслось?
— Ты же видел этот бедлам, когда выписывался сегодня утром.
— Ты имеешь в виду Грега?
— Да. Это ужасно. Он был таким славным.
— Да, он производил впечатление неплохого парня.
— Иногда я думаю… А, ничего.
— Что?
— У нас были приятельские отношения с Грегом. С ним было хорошо работать. Ты понимаешь, что я имею в виду? Всегда жизнерадостный. Мы часто разговаривали с ним, особенно когда у нас совпадали ночные дежурства. Он играл на скрипке. Ты знал это?
— Нет.
— Не очень хорошо, я думаю, но он чувствовал музыку. Под его грубой внешностью скрывался очень трогательный человек.
— Да. Он казался славным, добрым парнем.
— Я знала его довольно хорошо. Вот почему я чувствую… Это как дыхание смерти. От всего, к чему я прикасаюсь… Вначале Клер Коул, а теперь Грег.
— Джейн, это глупо. Ты не сердишься, что я так говорю?
— Я ничего не могу с собой поделать. У меня возникает такое чувство.
— Это просто глупо. Черт возьми, Клер Коул была убита на моем корабле. Я не чувствую никакого…
— Ты с 'Сайкса'? — спросила она внезапно.
— Да, разве ты не знала?
— Нет.
