Она недоверчива взглянула на него и отошла.
По дороге в выбранный Марией маленький итальянский ресторанчик они трижды меняли такси. Когда они уже расположились за столиком, он поинтересовался:
— Разве все это было необходимо? Такси, я имею в виду?
— Не знаю, но таков приказ.
— Почему мы здесь? Вы так по мне соскучились?
— У меня есть для вас инструкция.
— Не ради моих красивых глаз? — она улыбнулась и покачала головой. Он тяжело и печально вздохнул. — Так какие инструкции?
— Я подумала, что вы собираетесь сказать, что я легко могла бы прошептать их где-нибудь в темном углу на пристани.
— Предположение не лишено привлекательности, но не сегодняшней ночью.
— Почему?
— Дождь.
— Что это может значить для романтика?
— А мне нравится здесь. Очень приятный ресторанчик, — он внимательно посмотрел на нее, на ее голубое вельветовое платье, на меховое манто, слишком дорогое для секретарши, на капельки дождя на ее блестящих черных волосах. — Кроме того, я не мог бы любоваться на вас в темноте, а здесь могу. Вы действительно очень красивы. Там какие инструкции?
— Что? — она моментально вспыхнула от этого неожиданного перехода, а затем сжала губы в наигранном гневе. — Завтра в одиннадцать утра мы отчаливаем. Будьте в своей каюте в шесть часов, пожалуйста. В это время к вам зайдет стюард, чтобы обсудить с вами вопросы, связанные с устройством.
Он действительно настоящий стюард, но и еще кое-кто. Он проверит, нет ли в вашей каюте жучков. — Бруно промолчал. — Я вижу, что теперь вы уже не вспоминаете о мелодраме.
Бруно устало заметил:
— Об этом говорить бесполезно. Кому на свете придет в голову подсовывать жучки в мою каюту? Я вне подозрений. Но буду, если Харпер и вы станете продолжать вокруг меня эту идиотскую тайную возню. Зачем искали жучков в кабинете Ринфилда? Зачем послали искать их в моем вагончике?
Зачем вы это повторяете сейчас? Очень много людей знают, что у меня нет их, очень многие знают, что я не тот, за кого себя выдаю или за кого меня выдает цирк. Внимание очень большого числа людей привлекается ко мне, и мне это совсем не нравится.
— Пожалуйста, нет нужды быть, как...
— Разве я не прав? Не надо со мной сюсюкать!
— Послушайте, Бруно, я всего лишь связная. Действительно, брать вас под подозрение нет причин. Но мы имеем и будем иметь дело с чрезвычайно сильной, эффективной и бдительной тайной полицией, которая, конечно, не пропустит ничего мало-мальски подозрительного. Кроме того, необходимая нам информация находится в Крау. Мы едем туда. И они знают, что у вас есть сильная возбудительная причина — месть. Они убили вашу жену...
— Хватит! — Мария отпрянула, испуганная холодной яростью его голоса.
— Шесть с половиной лет мне о ней никто не говорил. Еще раз побеспокоите мою мертвую жену, и я выхожу из игры, сорву всю операцию и оставлю вас, чтобы вдолбить вашему драгоценному шефу, почему ваша опека, ваше болезненное воображение, ваша бедность чувств, ваше невероятное бесчувствие разрушили все. Вы поняли?
— Я поняла, — она была бледна, почти в шоке, пытаясь понять гнусность своего промаха. Мария нервно провела кончиком языка по своим губкам. — Мне жаль. Мне Очень жаль. Я допустила большую ошибку. — Она все еще не понимала, в чем состоит ее ошибка. — Но я обещаю вам, что этого больше не повториться.
Он ничего не ответил и она продолжила:
— Доктор Харпер просил, чтобы вы в 6.30 утра вышли из своей каюты и уселись на палубу в футе от кают-компании. Вы упали и повредили лодыжку.
Вас найдут и помогут добраться до каюты. Доктор Харпер немедленно явится туда. Он хочет дать вам полный инструктаж о деталях операции.
— Вам он уже сказал, — констатировал Бруно с обычной беспристрастностью.
— Мне он ничего не сказал. Насколько я знаю доктора Харпера, он наверняка попросит вас ничего не сообщать мне.
— Я сделаю все, как вы сказали. Теперь, поскольку вы свою миссию выполнили, мы можем вернуться. Конечно, тройная смена такси для вас правило из правил, я же отправлюсь прямо на корабль. Это быстрее и дешевле, и к черту ЦРУ.
Она дотронулась до его руки.
— Я раскаиваюсь. Искренне. Как долго я должна это делать? — не услышав ответа, она улыбнулась, и эта улыбка, как и ее ладонь была неуверенной. — Мне кажется, что человек, зарабатывающий столько, сколько вы, может позволить себе покормить бедную девушку, вроде меня. Или вернемся в порт? Не уезжайте пожалуйста, я не хочу сейчас возвращаться.
— Почему?
— Не знаю. Это — все те же неясные подозрения. Просто я хочу все делать правильно.
— Я был прав в тот первый раз. Вы гусыня, — Бруно вздохнул, взял меню и протянул Марии, странно взглянув на нее. — Забавно. Я полагал, что у вас темные глаза, а они стали карими. Темные, темно-карие, понятно вам, не карие. Как это вам удается? У вас что, есть переключатель или как?
Она торжествующе посмотрела на него.
— Нет.
— Тогда он у меня в глазах. Скажите, а почему доктор Харпер не мог придти сам и рассказать все это?
— Это произвело бы очень странное впечатление, если бы вас увидели вместе. Вы никогда друг с другом не разговаривали. Что он для вас или вы для него?
— А-а!
— Другое дело мы. Или вы забыли? Это самая естественная вещь на свете. Я влюблена в вас, а вы в меня.
— Он все еще влюблен в свою покойную жену, — голос Марии был спокойным и ровным. Положив руки на перила, она стояла на палубе теплохода «Карпентарий», почти не обращая внимания на холодный ночной ветер, наблюдая с кажущейся зачарованностью, но на самом деле ничего не видя. В это время гигантские портовые краны, сверкая прожекторами, грузили на борт вагоны.
Она невольно вздрогнула, когда на ее руку легла чью-то ладонь и насмешливый голос спросил:
— Ну, так кто влюблен и в чью жену?
Она повернулась и увидела Генри Ринфилда. Его тонкое интеллигентное лицо улыбалось.
— Вы должны были кашлянуть или еще что-то в этом роде, — с укоризной промолвила она. — Вы меня напугали.
— Извините. Но на мне могли быть сапоги с подковами, и вы все равно бы не услышали меня из-за этого ужасного грохота. Ну ладно, оставим это.
Так кто в кого влюблен?
— О чем вы говорите?
— О любви, — терпеливо ответил он. — Когда я подошел, вы говорили о ней.
— Я? — неуверенно произнесла она. — Не удивительно. Моя сестра утверждает, что во время сна я все время болтаю. Может быть, я стоя и уснула. Вы когда-нибудь читали последователей Фрейда?
— Увы, нет. Уверен, что это мое упущение. Но ради бога, что вы делаете здесь?
Она задрожала.
— Мечтаю, конечно, и что-то замерзла.
— Поднимемся выше. Тут есть прекрасный бар в старом стиле. Очень теплый бар. Бренди вас согреет.
