— Сначала этот. Здесь показано здание Исследовательского центра Лабиан. Знаете такой?
Бруно без всякого энтузиазма взглянул на доктора.
— Надеюсь, это последний идиотский вопрос, который вы задаете мне в этот вечер, — Харпер постарался принять вид, что ответ Бруно не задел его.
— Прежде чем ЦРУ привлекло меня к этой работе...
— Откуда вы знаете, что это ЦРУ?
Бруно прикрыл глаза, чтобы сдержаться.
— Прежде чем ваши разведчики привлекли меня к этой работе, они проверили каждый мой шаг от колыбели. Вам, несомненно, известно, что первые 24 года жизни я прожил в Крау. Так как же я не могу знать Лабиан?
— Ладно, хорошо. Как это ни странно, в Лабиане проводят научные исследования, большая часть которых, к прискорбию, связана с химическим оружием и тому подобному.
— К прискорбию? А США этим не занимаются?
Харпера, казалось, это задело.
— Это не моя область.
Бруно терпеливо заметил.
— Послушайте, доктор, если вы мне не доверяете, то как же вы можете ждать моего доверия к вам? Это ваша область и вы, черт возьми, хорошо знаете об этом. Помните армейский центр в аэропорту Орли? Все главные секретные связи между Пентагоном и американской армией в Европе проходили через него. Согласны?
— Да.
— Помните некоего сержанта Джонсона? Парень по имени Робер Ли — ярый христианин. Наиболее успешно внедренный шпион русских бог знает как долго переправлял все ваши секреты в Москву. Это вы помните?
Харпер кивнул с несчастным видом. Инструктаж Бруно шел совсем не по его плану.
— Тогда вы не забыли и как русские опубликовали фотокопию секретнейшей директивы, которую выкрал Джонсон. Это был основной план США на случай захвата Россией Западной Европы. Там предусматривалось опустошение континента путем применения бактериологического, химического и ядерного оружия: при этом допускалось, что население практически будет уничтожено. Это произвело в Европе взрывной эффект, и обошлось американцам около двухсот миллионов. Сомневаюсь, что это было опубликовано даже на последней странице «Вашингтон Пост».
— Вы очень хорошо информированы.
— Не быть сотрудником ЦРУ — не значит быть неграмотным. Я умею читать. Немецкий — мой второй язык, а моя мать из Берлина. Эту историю опубликовали одновременно два немецких журнала.
«Шпигель» и «Штерн», сентябрь 69-го года, — подчинился неизбежному Харпер. — Вам доставляет наслаждение смотреть, как я изворачиваюсь?
— Этого я не хотел. Я просто хочу подчеркнуть две вещи. Если вы не доверяете мне всегда и во всем, как вы можете ожидать понимания с моей стороны? Теперь я хочу, чтобы вы знали, почему я ввязался в это дело. Мне наплевать, будут ли американцы впереди в этом деле. Я и не верю, но допускаю, что если страны Восточной Европы поверят, что американцы могут без колебаний осуществить свои угрозы, у них может возникнуть болезненное искушение нанести упреждающий удар. Как я понял из объяснений полковника Фосетта, миллионной доли грамма антиматерии достаточно, чтобы уничтожить Америку раз и навсегда. Я не думаю, чтобы кто-нибудь обладал подобным оружием, но из двух зол я предпочитаю выбрать меньшее: я родился в Европе, но усыновила меня Америка. Я придерживаюсь взглядов моей приемной Родины.
А теперь давайте продолжим и разложим все по полочкам. Представим, что я никогда не видел и ничего не слышал о Крау. Отсюда и будем танцевать.
Харпер взглянул на него без энтузиазма и проговорил с кислым видом:
— Если у вас было намерение ловко изменить наши отношения, то, вне всяких сомнений, лучшего вы не могли придумать. Я не хочу утверждать, что это был тонкий ход... Ну ладно, Лабиан. Нам повезло, что он расположен всего в четверти мили от того места, где будет размещаться наш цирк.
Лабиан, как вы видите, выходит фасадом на центральную улицу.
— На плане показаны два здания.
— До этого я дойду. Эти два здания связаны между собой высокими строениями, которые на плане не указаны, — Харпер быстро набросал эскизы.
— Сзади Лабиана лишь пустырь. Ближайшее здание в том направлении электростанция. В здании, выходящем на центральную улицу — давайте назовем его западным — проводятся основные исследования. В восточном здании, примыкающем к пустырю, тоже проводятся исследования, но другого характера.
Там проводят серию экспериментов на людях. В восточном здании содержатся под охраной секретной полиции враги государства — от возможных убийц премьера до слабоумных поэтов-диссидентов. Думаю, что смертность там значительно выше средней.
— Мне кажется, что теперь моя очередь сказать вам, что вы великолепно проинформированы.
— Мы не посылаем своих людей с завязанными глазами и со связанными руками... На уровне пятого этажа проходит пересекающий двор коридор, связывающий оба здания. Стены и крыша у него стеклянные и там горит яркий свет. По нему нельзя пройти незамеченным. Все окна зданий имеют прочные решетки и снабжены надежной сигнализацией. Оба здания имеют по одному входу, который постоянно заперт и с надежной охраной. Оба здания девятиэтажные, связывающие их стены той же высоты. Весь верхний периметр с наружной стороны окружен колючей проволокой, находящейся под высоким напряжением. На каждом углу наблюдательные пункты типа вышек. Часовые на них оснащены пулеметами, прожекторами и сиренами. Внутренний дворик также постоянно освещается, но не это главное: там постоянно находятся специально натасканные доберман-пинчеры.
— У вас великолепный дар ободрять людей, — улыбнулся Бруно.
— А вы разве не знали таких деталей? Есть лишь два способа беспрепятственно уйти оттуда — смерть по приговору трибунала или самоубийство. Оттуда еще никто не сбежал, — тут Харпер указал на другой чертеж. — Это план девятого этажа западного здания. Ваша цель проникновение туда. Это здесь работает Ван Димен. Здесь он спит, ест, существует.
— Я должен был знать его?
— Маловероятно. Он практически неизвестен в широких кругах. На Западе ученые произносят его имя с благоговением. Неизвестный гений — но гений бесспорный — в области исследования элементарных частиц. Открыватель антиматерии, единственный в мире человек, владеющий секретом изготовления, хранения и применения этого страшного оружия.
— Он голландец?
— Несмотря на имя — нет. Он ренегат из Западной Германии, дезертир.
Бог его знает, почему он дезертировал. Здесь вы видите его лаборатории и кабинет. Здесь комната охраны — место, конечно, охраняется как Форт-Нокс 24 часа в сутки. Это его мини-апартаменты — маленькая спальня, еще более маленькая ванная и крошечная кухня.
— Вы хотите сказать, что у него нет дома? Все было бы значительно проще, если бы он был.
— У него есть дом, великолепный особняк с участком, подаренный правительством, но он там никогда не бывает. Для него ничего в жизни не существует, кроме работы, поэтому он не покидает Лабиана. Правительство от этого в восторге: проблема сохранения секретности решается сравнительно просто.
— Тогда перейдем к другой простой проблеме. Вы говорили, что оттуда еще никто никогда не сбежал. Откуда же тогда, черт побери, и как я туда попаду?
— Сейчас, — Харпер откашлялся. Это был его первый шаг на весьма скользкой почве. — Прежде чем обратиться к вам, мы, конечно, хорошенько подумали. Поэтому обратились к вам и только к вам. Это место, как я уже говорил, обнесено колючей проволокой под высоким напряжением.
Электричество подводится извне, а именно от электростанции, расположенной позади восточного здания. Подвод осуществляется от высоковольтной линии через кабель, соединяющий пилон электростанции с крышей восточного здания.
— Вы с ума сошли! Это точно. Если вы настолько безумны, чтобы предлагать...
Харпер приготовился быть дипломатичным, убедительным и благоразумным.
