возвращалась к ним. Коул ведь и не сказал, что любит ее. В его страсти она не сомневалась, он доказывал это каждой ночью, а иногда и днем. Однако это не доказывало, что им движет любовь.
И все же Коул вел себя как человек влюбленный. Он не сводил с Глэдис глаз и при каждом удобном случае старался прикоснуться к ней. При виде ее жесткие черты его лица смягчались, и он использовал любую возможность доставить ей радость. Их отношения уже не сводились к одному только сексу.
А может, я принимаю желаемое за действительное? — продолжала терзаться Глэдис. Может, глупо надеяться, что только замкнутый характер мешает Коулу произнести вслух долгожданные слова, и рано или поздно он все равно разобьет мне сердце?
10
Стоя перед огромным зеркалом, Глэдис примеряла подвенечное платье с узким лифом, пышной юбкой и широким шлейфом. Она осторожно повернулась на непривычно высоких каблуках, пытаясь разглядеть глубокий вырез на спине.
До свадьбы осталось всего три дня! — подумала она, и вдруг в горле у нее пересохло. Значит, сегодня первое…
— Нет! — простонала Глэдис. — Нет!
Коул разговаривал по телефону с архитектором, когда услышал на лестнице ее быстрые шаги. Отпихнув собаку, лежавшую у его ног, он выскочил из кабинета, но успел только заметить, как она исчезла в своей комнате.
— Глэдис!
За шумом дождя, стучавшего в окно, он услышал ее отчаянные рыдания, и тревога закралась ему в сердце. Внутренне холодея, Коул замедлил шаг и осторожно толкнул дверь.
Глэдис лежала на полу и безутешно рыдала, содрогаясь всем телом. Приглядевшись, Коул заметил в ее руках пачку фотографий.
— Милая! Что случилось? — встревоженно спросил он и опустился на колени, но широкие юбки мешали ему приблизиться к ней.
Она отвернулась, прижимая фотографии к груди.
Коул терпеливо ждал. Постепенно рыдания Глэдис стихли. Он осторожно повернул к себе ее лицо и губами осушил дрожащие на ресницах слезы.
— Ты должна рассказать мне, что тебя так огорчило, — нежно произнес он.
— Я не могу! — всхлипнула Глэдис.
— Раз мы решили пожениться, у нас не должно быть секретов друг от друга, — мягко настаивал Коул.
Трагическое выражение ее лица встревожило его, но он уговаривал себя не торопиться и терпеливо ждал, когда она заговорит. Видимо, в тот момент, когда она примеряла свадебное платье, произошло что-то очень серьезное. Сердце у него сжалось.
— Ты такая красивая, Глэдис, — тихо произнес он.
Она нежно погладила волнистый шелк, и Коул немного успокоился: значит, платье ей понравилось.
— Я не хотела, чтобы ты видел меня в нем, — пробормотала Глэдис и вдруг задрожала так сильно, что ему пришлось снять с себя пиджак и накинуть ей на плечи.
— Это просто глупые приметы. Я в них не верю. Так ты расскажешь мне, что случилось?
Она молча кивнула и протянула ему фотографии.
— Это Шон? — растерянно спросил Коул, разглядывая снимки. — Или нет…
Он пригляделся внимательнее. Ребенок на фотографии был таким же темноволосым, как Шон, и глаза его напоминали Глэдис, но…
Коул недоуменно посмотрел на нее. Она встала и с обреченным видом села на постель. Им овладело нехорошее предчувствие. Может, у нее был кто-то еще? Мужчина, которого она любила так сильно, что родила ему ребенка? Тогда где же он?
— Кто это? — резко спросил он.
Она закрыла лицо ладонями.
— Мартин. Мой старший сын.
Коул перевел дыхание. Наверное, это ребенок Джерри, скончавшийся в младенчестве, подумал он.
— Первенец Джерри?
— Нет.
Чувство ревности, доселе незнакомое Коулу, охватило его с неведомой силой, и на какое-то мгновение он утратил способность рационально мыслить.
— Тогда чей? — Он едва сдерживался, чтобы не закричать от боли.
Глэдис покачала головой. Она сидела на постели, обхватив себя руками, словно сдерживая такую же внутреннюю боль, как и у него, и раскачивалась из стороны в сторону.
У Коула потемнело в глазах. Что еще она скрывает?
— Я хочу получить ответ на свой вопрос, — сурово сказал он. — И полагаю, что имею на это право.
Глэдис выпрямилась, подняла на него запавшие глаза, обведенные темными кругами, и решительно утерла слезы.
— Был в моей жизни один человек.
— Когда?! — вскинулся он.
— Когда я оказалась в Лондоне, — ровным голосом ответила она, — одна и почти без денег.
Коул живо представил себе ее, голодную и несчастную… На что ей пришлось пойти?..
— Чем ты занималась? — Голос его прервался.
— Не проституцией, если ты подумал об этом! — холодно усмехнулась Глэдис.
Он покраснел.
— Я просто представил, как ты ночуешь под мостом с бездомными бродягами и просишь милостыню на улицах…
— До этого, к счастью, не дошло. Мне удалось найти работу посудомойки в отеле. — Она скривилась. — Там было ужасно.
— И ты познакомилась там?..
— С официантом, — кивнула она. — Он… был очень добр ко мне, и я решила, что он меня любит. На самом деле все было не так…
— Ты влюбилась.
— Так я думала тогда. Мне было ужасно одиноко, и я нуждалась в близком человеке, — тихо призналась она.
Как это похоже на нее! — подумал Коул. Глэдис всегда была доверчива и подвержена романтическим иллюзиям.
А что, если ее любовь к нему — тоже всего лишь очередная иллюзия?! — вдруг осенило его, и он похолодел.
Тут Глэдис снова заговорила:
— Вскоре выяснилось, что я беременна.
— И он отказался от тебя, — презрительно вставил Коул.
— Нет, — возразила она. — Он очень обрадовался и сказал, что мы должны как можно скорее обвенчаться.
— И ты вышла за него замуж?!
Глэдис кивнула.
— Не забывай, я верила, что он любит меня.
Коул задохнулся. Значит, она дважды была замужем! Двое мужчин делили с ней постель и ласкали ее
