Залюбовавшись видом залива, я не заметил очертание чего-то, на самом горизонте. Похоже на корабль, но не скажу, что так оно и было – слишком уж далеко он находился.
- Это корабль?
- Да. Но ты не должен к нему приближаться.
- Ведь он так далеко, да и вовсе не собирался я к нему приближаться. А кто в нем? – но ответа не было. Да и Дебби тоже не было. Не было и традиционных картинок, я не знал, зачем было показывать мне этот корабль, который возможно и не собирался останавливаться у наших берегов, и говорить, чтоб я держался от него подальше. Только взбудоражила любопытство, да и все. Это почти тоже самое, как поставить бутылку, перед грязнулей Заком, и строго-настрого запретить ему, прикасаться к ней – затея обречена на провал. Если бы сейчас тот корабль - если это действительно корабль – находился у берега, я бы не задумываясь, бросился туда. Или нет. Ведь не зря Дебора предупредила меня? Что там может быть? Точнее – кто?
Обратная дорога заняла куда как больше времени, чем путь сюда. Не было Дебби, показывающей путь, и я искал его сам. Ночь была тихая и когда я, наконец, вышел из рощи, и поднял голову, я обнаружил целую россыпь звезд. Мама обещала мне как-то, показать некоторые созвездия, но потом забыла. А я, зайдя во двор, улегся на диван-качели и стал составлять свои собственные, заодно придумывая им названия. Вскоре я не заметил, как уснул, прямо там. Не знаю, очень ли удивилась мама, найдя меня спящим на улице, с грязными ногами, но она ничего не говорила. Но вскоре, я чувствовал, что разговор состоится. И он будет наверно, не из приятных. Я встал, умылся и войдя на кухню, залез на стул. Есть хотелось так, будто я ничего не держал во рту, по крайней мере, пару дней.
- Ты бродил где-то ночью, Олди? – как бы невзначай поинтересовалась мама, суетясь на кухне.
- Нет, вроде нет – ответил я, попытавшись спрятаться за кружкой какао.
- А почему у тебя выпачканы ноги?
- Да я тут, по двору же прошел, до качелей – я старался говорить как можно более увереннее – вот и запачкал.
- А, ну ладно – Элис не поверила сыну. Маленькие ступни были грязные, прямо до черна. И в царапинах, а еще штаны – сзади, прямо чуть ниже колена, был вырван клок материи, а она отлично помнила, что когда укладывала его накануне, они были целые. Очевидно, что с сыном что-то не так. Этот припадок в нехорошем доме, да зачем он вообще сунулся туда? Проклятый дом, он также был причиной… а, неважно. Вот и сейчас, он либо куда-то ходил ночью – ее маленький Олди бродил по роще? Или у него лунатизм? Надо бы показать его Киндману. Он был ее давним приятелем, еще с выпускного класса. Элис поддерживает с ним дружеские отношения, иногда созванивается. Грег психоаналитик, психолог, психиатр, и черт его еще знает, кто. Возможно, Киндман чем-то поможет, да хотя бы советом, как быть дальше. Что-то подсказывало Элис, что если пустить все это на самотек, добром это не кончится.
Пока сын смотрел мультики, Элис решила связаться с Киндманом. Набрала его номер, и стала слушать гудки. После десятого, когда она, уже было, решила перезвонить потом, сонный голос ответил:
- Алло.
- Привет Киндман, это Элис. Ты что же, спишь?
- Ага, вчера был трудный день.
- Извини что разбудила, у меня возникла одна проблемка…
- Да?
- Да. Это касается Олда.
- Олдоса? А что с ним? – голос мгновенно взбодрился.
- Лунатизм. Видения, воображаемый друг, точнее подруга. В общем, это не телефонный разговор.
- Приезжайте хоть сегодня, я буду целый день дома, и все расскажешь. Ну, надо же, кто бы мог подумать!
- Хорошо, Грег, мы будем. Жди в течение дня.
- Ага, ну давай, до встречи.
- До встречи.
Киндман положил трубку, и откинулся на спину. Он сказал, что у него вчера, был тяжелый день – это еще мягко сказано. Грег любил свою работу, ему нравилось помогать людям, разбираться в их проблемах и избавлять от страхов. Но после таких выматывающих сеансов и безумных людей, приходящих иной раз, он иногда думал, а не бросить ли все к черту? И уехать далеко-далеко, чтоб не общаться со всеми этими «клиентами», многие из которых походили на пациентов сумасшедшего дома. Вчера, к нему привели молодого парня. Двадцать три года, худощавый, высокий такой, с русыми волосами. Он утверждал, что смерть буквально ходит за ним по пятам. Каким-то чудом, ему удалось выжить в автомобильной аварии, и теперь возомнил героем того фильма, всем вам прекрасно известного:
- Смерть ходит за мной, я чувствую ее дыхание – с ходу заявил он.
- Может, вы хотите сока? Или кофе? – спросил его Грег.
- Какой к черту сок?! Вы меня не слышите?!
- Почему же, прекрасно слышу. Так вы хотите чего-нибудь?
- Ладно, валяйте, принесите мне кофе.
- Кофе так кофе – Киндман нажал на кнопку селектора – Джен, нам кофе – и отключился.
- Так что у вас там стряслось? Расскажите поподробнее…
- В тот день, я ехал к своему другу, во Фрипорт. На обычном рейсовом автобусе, ехать предстояло что-то около четырех часов. Я кстати, чуть было не опоздал на этот рейс, чудом на него успел. А лучше бы я вообще не садился, в этот чертов автобус. Стоит сказать, что с самого утра меня не покидало предчувствие чего-то дурного. Такое гнетущее ощущение. Что вы делаете?
- Зарисовываю.
- Что зарисовываете?
- Не важно, потом покажу. Рассказывайте, рассказывайте Ларс.
- Откуда вызнаете мое имя?
- Вы сами заполняли регистрационную карточку. Мой секретарь – она передала ваши данные.
- А, ну ладно. Так вот, - продолжил Ларс – сел я значит, в этот автобус, и он был полон людей, скажу я вам. Однако ни тени беспокойство на их лицах я не заметил. Все они были веселые, и как ни в чем не бывало, расселись по своим местам. Расселись, и тут же начали заниматься своими делами - слушать музыку, смотреть кино, что-то есть, чавкая, и читать газеты. Все произошло мгновенно, не успели мы проехать и тридцати миль. Я просто услышал скрежет тормозов, а потом – металла, почувствовал резкий толчок, и врубился головой в переднее кресло. И выключился. Пришел в себя я почти сразу, однако, не сразу понял, где нахожусь. Потом до меня донесся запах гари ,и дыма, и я попробовал пошевелится. Удивительно, но у меня ничего не было сломано, только на щеке горела царапина. Потом, мне наложат на нее швы, это окажется довольно глубокая «царапина», но в тот момент я об этом не задумывался. Автобус был перевернут на бок, и горел, а я сумел протиснуться между кресел и тел, и вылез сквозь люк наружу. Из всех пассажиров, спаслись лишь двое – я и еще один мужик. Остальные либо погибли при ударе, либо сгорели, находясь без сознания. Да, сгорели – ведь как только я вылез, и отошел на порядочное расстояние, прогремел взрыв, и теплая рука чуть толкнула меня в спину. Потом, уже дома, вечером, я смотрел новости – показывали горящий автобус, возбужденную, прыгающую неподалеку репортершу, которая с энтузиазмом поведала, что жертвами аварии, стали сорок четыре человека. Оказалось, что водитель просто уснул, и выехал на встречную, а там – многотонный грузовик, перевозящий строительный брус. Это-то мне и напомнило о том фильме. И не только это. Через неделю, тот парень, Фредерик Чарльтон, второй выживший – умер при странных обстоятельствах. Его нашли замерзшим, в холодильной камере. Он работал на скотобойне, пошел в холодильник за тушей и застрял там, дверь захлопнулась.
- Там что, такой уж сильный мороз? – удивился Киндман.
- Нет, термостат - точнее, ну та штуковина, не знаю, как она называется в промышленных масштабах – вышел из строя. Там было порядка минуса пятидесяти. И был вечер пятницы – так что за выходные он промерз до костей, в прямом смысле этого слова – Ларс усмехнулся нервным смешком.
Тут вошла Джен, с подносом, на котором стояли две чашки кофе, на блюдечках, сахарница,
