Прошло несколько дней.
Кошка Мура недаром хвалила своего сына. Выяснилось, что он, действительно, очень способный. Все предметы, как говориться, на лету схватывал. Учителя нахвалиться на него не могли. Даже сам директор Бурмила Михайлович восхищённо восклицал:
— Ну-у! Молодец! Вот это произношение!.. Такое «р-р-р» по-медвежьи даже мой племянник Мишутка Медведенко и то не выговаривает.
Вовка Волков и Рудик Лисовенко даже зубами защёлкали от злости.
А Зина Бебешко и Раиска Мяу улыбались и показывали им языки, будто это не Вася, а они сами обладали такими способностями. Словом, учебный год начинался очень хорошо.
Но однажды утром, когда ученики пришли в школу, обнаружили, что их учителя расстроенные собрались во главе с директором Бурмилой Михайловичем под старым дубом. Все в растерянности смотрели на часы.
А надо вам сказать, что во всём лесу были только одни часы — на старом тысячелетнем дубе возле с; мой школы. Это были большие старинные часы с деревянным маятником, двумя дубовыми гирями и дверцами над циферблатом. Следила за часами школьная уборщица Кукушка Кукушкина. Каждый раз, когда минутная стрелка подходила к цифре «двенадцать», тётушка Кукушкина открывала дверцы, выглядывала из них и куковала на весь лес столько раз, сколько часов показывала часовая стрелка. И специально для школы она куковала звонки к началу урока и концу перемены, ну, и, конечно же, к концу урока и началу перемены. Часы, хотя и были старинными, но ходили всегда исправно и не портились.
Теперь же часы встали и смолкли, совсем не тикая, а их стрелки замерли на одном месте.
Тётушка Кукушкина суетилась вокруг часов, то и дело, в недоумении открывая и закрывая дверцы, после чего выскакивала из окошка и разводила крыльями:
— Ничего не понимаю! Ничего!.. Вчера вечером часы ходили исправно, а сегодня — стоят!..
Бурмила Михайлович почесал лапой лоб:
— Что же делать? Как уроки начинать?
Учителя молчали.
И правда, как без часов уроки начинать?! Как узнать, когда будет перемена, и во сколько её закончить? Будет только путаница и беспорядок.
— Может, к Карлу Карловичу сходить? — нерешительно предложила Пантера Ягуаровна.
Калом Карловичем звали трёхсотлетнего ворона, которого все жители леса считали самым мудрым. Потому что, как известно. Кто живёт дольше, тот и знает больше.
Карл Карлович уже почти не летал, а целыми днями дремал на своей любимой сухой ветке старой сосны, куда ему ежедневно приносили питание кракравнуки.
— Что ж, пойдём к Карлу Карловичу, — согласился Бурмила Михайлович, — Дело слишком серьёзное!..
…Карл Карлович открыл один глаз (последние сто лет у него открывался только один глаз!) и сказал:
— Вылетаю!
После чего вздремнул ещё минут на десять. Потом взмахнул седыми крыльями и полетел прямо к дубу. Заглянул он прищуренным глазом в часы и заявил:
— Картина ясна — Ук-ра-ли!
— Что украли?
— Колёсико из часов.
— Кто украл?
— Вор-р!
Больше Карл Карлович не сказал ничего, взмахнул седыми крыльями и полетел на свою любимую сухую сосновую ветку. Сел и сразу заснул.
— Вот это да! — всплеснул лапами Бурмила Михайлович, — кто же это мог сделать?
— Да, — отозвался учитель музыки Бегемот Гиппопотамович, — Последний раз кража в нашем лесу была кражей моего золотого тромбона. Шакал Бацилла оказался вором. Больше случаев не было.
— Точно! Ни одного! — подтвердила учительница математики Пантера Ягуаровна, во всём любившая точность.
— А вдруг шакал Бацилла вернулся, а мы не знаем… — задумался Бегемот Гиппопотамович.
Учителя переглянулись и пожали плечами.
— Что делать будем, звери добры? — спросил Бурмила Михайлович. Директор никогда не принимал серьёзных решений, не посоветовавшись с коллективом.
Коллектив учителей почесал лбы — не так-то просто принимать серьёзные решения.
— О! Знаете что? — вдруг вскрикнул учитель физкультуры Макак Макакович, — Сейчас у Бобика Барбосовича гостит его брат — Полкан Барбосович, с которым мы вместе работали в цирке, а до цирка он служил в уголовном розыске на оперативной работе — злодеев вынюхивал. Давайте к нему обратимся!
— Вот это идея! Молодец Макак Макакович! — радостно воскликнула учительница лесной географии Жирафа Жирафовна. Она и сама когда-то мечтала работать в цирке, и очень уважала Макака Макаковича.
— А как же всё-таки с уроками? — спросила Лисавета Патрикеевна. Её урок лесоведения сегодня был первым.
— Ну… По-моему, сегодня уроки можно совсем отменить?.. — вопросительно взглянул на всех остальных учителей Бурмила Михайлович.
— Совсем?.. Как же?! — взмахнул хоботом Мамонт Африканович. У него с этот день вообще не было уроков.
Остальные учителя промолчали. А молчанье, как известно, знак согласья.
— Ладно! — и Бурмила Михайлович обернулся к ученикам, собравшимся поодаль, — По домам, ребята! Уроки отменяются!
— Ура-а! — не сдержались волков и Лисовенко.
Остальные ученики, хотя и промолчали, но тоже очень обрадовались. Что и говорить — отмене уроков даже отличники радуются!.. Такой уж в школах неписанный закон.
Глава третья. «Это — Кошкин! Его работа!» Все, кто умеет лазить по деревьям, отговариваются. Игра в войну. Мальчишки расходятся, не дождавшись
Хотя уроков и не было, ученики по домам расходиться не торопились. Все толпились на Большой Поляне и обсуждали неслыханную новость.
— Ах!.. Вы подумайте!.. Вы подумайте!.. Ах!.. — вскрикнула Верочка Выверчук, обмахиваясь своим пушистым хвостиком — ей было жарко от переживаний.
— Утащить из часов колёсико!.. Это ж надо было додуматься!.. — всплеснула лапами Раиска Мяу.
— Свинство! — скривила пятачок Хрюша Кабанюк.
— Бе-безобразие! — кивнула Зина Бебешко.
А Вовка Волков сразу глянул на Васю Кошкина, стоявшего, как обычно. В сторонке, приставил лапу ко рту и зловеще проговорил:
— Это — Кошкин! Его работа! Я вас уверяю!
— Точно — факт! — сверкнул глазами Рудик Лисовенко.
— Да вы что?! — замахали на них лапами девочки.
— А до его появления у нас такое бывало?! Бывало?.. — оскалился Вовка.
— Не было — факт! — снова сверкнул глазами Рудик Лисовенко.
— И всё-таки, поосторожней с выводами, — заявила Зина Бебешко.
— Для таких обвинений нужны серьёзные доказательства, — заверила Раиска Мяу.
— Да-да, — подхватили в один голос Коська Ухин и Колька Колючкин.
— Ну, значит, это либо Верочка Выверчук, либо Раиска Мяу, либо Мишутка Медведенко, — объявил
