Лесь вздохнул, подумал… и вдруг принялся рассказывать. Обо всём — и о майских, и о нынешних событиях. О встрече в ГУМе, о Максиме, Центре и о Тошиной даче… Рассказ затянулся надолго, но Василиска слушала очень внимательно и почти не перебивала глупыми вопросами, которых Лесь уже ждал. Только спросила под конец:
- И что ты теперь будешь делать?
- То же, что и неделю до этого — не попадаться им.
- Нет, я имею в виду… Ты говоришь, скоро мама вернётся — а если они к ней заявятся?
- Не, быть такого не может! — слишком поспешно и испуганно возразил Лесь, потому что Василиска озвучила его собственные сомнения. — Ну… они бы так раньше поступили, наверное, зачем тогда просто гонялись?.. — и он окончательно сник.
- А может, спросить у них?
Лесь поглядел на Василиску, будто она с луны свалилась, и на всякий случай потянулся к рюкзаку.
- Ты… в смысле?
- Ну, про Центр ты узнал, когда расспросил того дядьку из ГУМа. Так почему бы… не повторить? — Василиска нахмурилась и кивнула на рюкзак: — Пистолет-то есть. Если что — ты их сразу и…
- Не, 'сразу и' не пойдёт, — помотал головой Лесь, которому от одной мысли об этом становилось не по себе. Он даже там, в Центре, не нашёл в себе силы второй раз выстрелить в человека, выстрелил в стекло…
- Ну, я имею в виду — ты же не безоружный будешь!
Лесь подтянул к себе рюкзак, поставил на колени, обнял и крепко задумался. Он и сам иногда подумывал насчёт того, чтобы наконец-то перестать бегать от малейшей, даже призрачной опасности… Ну, потому что фигово это как-то, всё время бегать и бояться. Бояться Лесь устал уже давно, ещё до поездки к Тоше на даче, но так и не предумал, что же делать вместо того, чтобы бегать.
И вот… может, Василёк права? Может, хватит бегать, а надо бы встретить их лицом к лицу? И спросить, прямо. А там — как уж получится. 'Как Бог рассудит', — так, наверное, сказал бы кто-нибудь из храмовых священников. Отец Матфий или отец-настоятель… Про третьего священника, тихого и неуловимого отца Романа, Лесь знал немного и, в общем-то, только по алтарным байкам Рюрика.
Мысли опять трусливо попытались сменить направление и уйти в сторону храмовых баек, но Лесь это дело пресёк и снова задумался о предложении Василиски. Но уже с другой, практической стороны: 'хвоста' уже который день Лесь за собой не замечал — да и не вылезал уже три дня из храма. И как тогда, спрашивается, встретиться с этими товарищами из Центра? Как им сообщить о желании встретиться? Через Максима, что ли?.. Леся передёрнуло: упаси Боже снова связываться с этим… этим… короче, с ним.
Нет уж, лучше изыскать другой способ, такой, чтобы Лесь успел подготовиться к встречи и в случае чего быстро и легко исчезнуть.
Лучше всего для этого подошло бы какое-нибудь место, где много народу. Тогда в толпе затеряться — пара пустяков. Но разговаривать, опять же, надо будет с глазу на глаз с кем-то одним. И в укромном уголке, где никто не помешает припереть 'плохого дядю' к стенке и погрозить пистолетом.
- Эй, так ты будешь… встречаться с ними? — прервала размышления Василиска, которой было слишком сложно долго сидеть молча, когда мысли все были о таком замечательном приключении.
- А? А, да… буду, наверное. Только вот как им сообщить и где встретиться… Чтобы и в толпе, если что, и в укромной каком месте, если всё будет хорошо…
- Ну, толпа будет послезавтра. Ого-го какая толпа! — тут же предложила Василиска. — Здесь, везде. На Ильинке и на Красной площади. Праздник же… А укромное место… храм?
- Да уж, здесь укромных углов много, — фыркнул Лесь, которые в первые дни в 'захрамовых' помещениях умудрялся даже заблудиться.
- Ну вот, проблема решена! — тут же возликовала Василиска, но Лесь её одёрнул:
- Подожди, ещё надо их как-то сюда заманить… Хотя я знаю, как! — вдруг осенило его. — Они же по телефону моё местоположение легко вычислят! Надо просто включить телефон, позвонить маме… Ну и ждать потом. Где-нибудь… до куда можно будет в праздник на машине проехать?
- Ильинку перекрывают у Рыбного переулка, — подтвердила Василиска.
- Василёк, ты чудо! Не, ты гений. Во, точно: гений! Тогда у Биржевой площади напротив Рыбного и буду их ждать.
Итак, решение принято, и на душе от этого стало совсем-совсем легко, как ещё с конца мая не было. В кои-то веки не было необходимости прятаться, бежать и бояться. Лесь даже подумал на секундочку — а не включить ли телефон прямо сейчас? Но быстро передумал. Нет, надо дождаться праздника. А пока…
- А расскажи ещё что-нибудь… об этом Центре, — предложила Василиска.
- Страшилки на ночь рассказывать будем? — Лесь даже забыл обидеться. — Да чего рассказывать особо… всё одно и то же. Разве что… — он наконец поймал за хвост мысль, которая его терзала уже пару недель, и начал аккуратно её за этот хвост тянуть к себе, чтобы подтащить поближе и разглядеть всю целиком.
- Что?
- Понимаешь, такое ощущение, что в мае и сейчас… Ну, будто два разных Центра. Виктор из ГУМа, Максим — это одно. А вычисление симки Василия, объявление пропавшим без вести… как будто это уже совсем другая организация. Другие методы. Вот к дяде Вите, там, у Тоши на даче, тоже прямо заявились, не скрываясь особо. Силой, прямо… ну, то есть, и хитростью тоже, но без особых подручных средств. А потом… Как в шпионском романе. Странно это как-то.
- Ну вот и спросишь!
- Ага, остаётся надеяться, что они мне ответят правду… — Лесь сунул руку в рюкзак и погладил кончиками пальцев холодную рукоять. Как только он разберётся со всеми этими ювенальщиками — первым делом позвонит папе и… и поздравит с Днём ВДВ. С папиным праздником, первым из двух — второй папа отмечал двадцатого декабря. И плевать на то, что обещал маме: никаких звонков, ничего не говорить! — плевать с высокой колокольни… ну или хотя бы с крыши храма, куда они с Рюриком однажды вылезали. Не поздравить будет неправильно, а бояться уже не надо.
… Больше к Центру и предстоящему 'разговору' Леся они с Васильком не возвращались, проболтав до глубокой ночи о всяких пустяках. Это оказалось забавно и приятно — болтать с девчонкой в полумраке 'келья' под шум дождя, глядеть на горящий огнями ГУМ и в кои-то веки ничего не бояться…
И, разумеется, ребята так и не вернулись к старшим ребятам на чердак, а сами не заметили, как заснули здесь же, на диванчике, привалившись друг к другу.
Утром Леся разбудил голос, в котором он спустя пару секунд узнал голос Праши:
- Ой, Лен, ты посмотри, как это прекрасно! — громким шёпотом воскликнула девушка. — Как открытка…
Лесь медленно неохотно начал разлеплять глаза, чтобы высказать всё, что думает, о тех, кто его будит без спроса, но тут щёлкнул фотоаппарат, и Леся как подкинуло. Чувствую, как наливаются жаром уши, мальчишка с ужасом обнаружил, что Василиска до этого момента сладко посапывала на его локте, а в дверях 'кельи' стоят Праша с изумрудно-зелёным зонтиком-тростью и большим-пребольшим фотоаппаратом и Ленка.
- А, это… Всем здрасте! Лен, там ещё вёдра надо снизу в зал притащить, нет? Я бы сбегал… — Лесь вылетел из 'кельи', как будто его порывом ветра оттуда выдуло, на ходу столкнувшись с Соней.
- Где Вася? — строго вопросила Василискина старшая сестра.
- А, ну… — Лесь из-за этой 'побудки' стал до ужаса косноязычным, — в 'келье'… — и полетел дальше к залу. В таком состоянии он мог в одиночку все стотыщпятьсотсорокдва ведра перетаскать, да ещё и по нескольку раз.
Ничего удивительно, что с Василиской Лесь за день перемолвился едва ли парой фраз — сначала было как-то неловко… а потом и вовсе не до того. Виталик ходил и клянчил у всех то плеер, то наушники — его плеер разрядился, наушники сломались, а ехать в штаб ВДВ без музыки Виталик не хотел. Флористы переводили горы зелени, создавая букеты, композиции, венки и гирлянды, и постоянно нужен был кто-то, кто потащит мусор вниз, а покрашенные внизу цветы — обратно. Парни таскали туда-сюда стулья, столы, лавки — расчищали пространство… В общем, всё было как обычно.
