Проверка показала, что его участие не исключено. Она внутренне возликовала. Это не укрылось от внимания Брэди, который еще пару минут назад готов был уснуть, довольный, но теперь от его сонливости не осталось и следа.
– Ванесса… ты играешь с огнем…
– Ага, – она куснула его за губу, – пусть вспыхнет пламя!
К их обоюдному удовольствию, пламя вспыхнуло.
– Боже, – сказал Брэди, когда уже мог говорить, – я поставлю у этой кушетки бронзовую табличку.
– Кажется, я здорова, – заявила Ванесса, откидывая волосы, и встала. – На сегодня.
Он, с тихим вздохом, спустил ноги.
– Вот погоди, я пришлю тебе счет.
– Буду ждать с нетерпением. – Она вручила ему брюки, затем надела шелковую майку. – Подумать только, я ведь собиралась всего лишь накормить тебя бутербродами.
– Бутербродами? – Он застегнул молнию на джинсах. – А еще что-нибудь есть?
– Картошка фри.
У Брэди потекли слюнки.
– Отлично. Считай, что ты полностью оплатила счет.
– То есть ты хочешь сказать, что проголодался?
– Я с утра ничего не ел. Ветрянка, будь она проклята, – объяснял Брэди, пока она застегивала блузку. – За бутерброд с ветчиной я готов ноги целовать тому, кто мне его даст.
– Звучит заманчиво, – оценила Ванесса, надевая сандалии. – Подожди, я принесу корзинку.
– Нет, – он удержал ее за руку, – боюсь, завтра моя ассистентка откроет дверь и упадет в обморок.
– Хорошо. Тогда берем корзинку и едем ко мне, – предложила Ванесса. – Поесть, кстати, можно и в постели.
Она подняла с пола его футболку и потерлась щекой о мягкую ткань.
– Правильно мыслишь, – похвалил Брэди.
Час спустя они лежали растянувшись на постели Ванессы, и Брэди допивал последние капли шардоне. Ванесса нашла в доме свечи и расставила их у себя в комнате. Теперь они подмигивали им под тихую музыку Шопена, звучавшую по радио у кровати.
– Самый лучший пикник в моей жизни, – сказал Брэди, – если не считать еще одного потрясающего пикника. Это когда мне было тринадцать лет и мы с приятелями совершили набег на девчачий скаутский лагерь.
– Мне рассказывали. – Ванесса подобрала последний ломтик картошки, подумала и разломила его надвое. – Ты был несносный мальчишка. – Самой Ванессе в детстве было недосуг ездить в лагеря.
– Может быть. Зато мне повезло увидеть голую Бетти-Джин Баумгартнер. Ну ладно – почти голую. В купальнике то есть. Для тринадцати лет очень сексапильно. Потрясающее зрелище.
– Паршивец.
– Это все гормоны. На твое счастье, у меня их полно. – Брэди с довольным вздохом откинулся на подушки. – Пусть они и не такие свежие.
Чувствуя себя романтической дурочкой, она наклонилась, чтобы поцеловать его колено.
– Я по тебе скучала, Брэди.
– Я по тебе тоже скучал. Но я не виноват, что эта неделя выдалась такой сумасшедшей.
– Я знаю. Ветрянка. У меня она двоих учеников подкосила. Еще я слышала, что ты принял роды – мальчик семь фунтов шесть унций, вырезал пару гланд… Зашил рану на руке Джека, вправил вывихнутый палец… И это все помимо ежедневного кашля, чихания, ангины и профилактических осмотров.
– А ты откуда знаешь?
– У меня свои источники информации, – усмехнулась она, касаясь его щеки. – Ты, наверное, страшно устал.
– Было дело. Но потом тебя увидел и все прошло. Так или иначе, скоро приедет отец и мне полегчает. Ты получила от них открытку?
– Да, получила сегодня. – Она откинулась на подушку с бокалом вина в руке. – Пальмы, пляж, марьячи и закатное солнце. Похоже, медовый месяц задался.
– Надеюсь. Потому что, когда они приедут, мы с ними поменяемся.
– Как это?
– Я хочу уехать куда-нибудь с тобой, Ван. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал. – Куда ты захочешь.
– Уехать? – переспросила она, а его нервы затрепетали. – Зачем?
– Потому что я хочу побыть с тобой вдвоем, только вдвоем, как никогда еще не было.
– Мы сейчас вдвоем.
Он взял у нее бокал и поставил на тумбочку, туда же поставил и свой.
– Ван, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она не удивилась – она ждала этого с тех пор, как прозвучало слово «люблю». Страха она тоже не почувствовала, вопреки своим подозрениям. Но его слова смутили ее. Речь о браке заходила и раньше, но тогда они были детьми и совместная жизнь представлялась им прекрасной мечтой. Теперь она знала, что брак – это труд, обязательства, общие взгляды.
– Брэди, я…
– Я планировал, что все будет не так, – перебил он, – я хотел, чтобы все было по-другому: я хотел преподнести тебе кольцо, произнести романтическую речь. И вот выдался подходящий случай, а кольца у меня нет, и все, что я могу тебе сказать, так это что я тебя люблю, всегда любил и буду любить.
– Брэди, ничего более романтичного и представить себе нельзя. Как бы мне хотелось согласиться. Я только сейчас поняла, как я на самом деле этого хочу.
– Ну так соглашайся.
Она подняла на него свои большие и влажные от слез глаза:
– Я не могу. Это слишком скоро. Нет, – она заторопилась, боясь, что он сейчас взорвется, – я знаю, ты скажешь, что мы знаем друг друга почти всю жизнь. И это правда. Но в некотором смысле мы встретились всего несколько недель назад.
– Для меня всегда существовала только ты, – медленно проговорил он. – Я был с другими женщинами, но думал о тебе. Твой призрак преследовал меня повсюду, и всякий раз, когда я протягивал руку, чтобы коснуться его, он исчезал.
Никакие другие слова не могли бы сильнее тронуть и разжалобить ее, однако она проявила настойчивость.
– С возвращением сюда моя жизнь пошла кувырком. Я и не думала тебя когда-нибудь снова встретить. Во всяком случае, я не думала, что наша встреча будет иметь какое-то значение, пробудит старые чувства. Но все вышло иначе и стало еще сложнее.
– Отчего же сложнее? Разве не наоборот?
– К сожалению, нет. Я не могу выйти за тебя замуж, Брэди, пока, глядя в зеркало, не увижу там себя.
– Я ни черта не понимаю, о чем ты говоришь.
– Еще бы! – Она судорожно провела рукой по волосам. – Я и сама едва понимаю. Но только знаю, что не могу дать тебе того, чего ты хочешь. И смогу ли когда-нибудь – большой вопрос.
– Мы созданы друг для друга, Ван. – Ему приходилось сдерживаться, чтобы не закричать. – И ты прекрасно это знаешь!
– Да. – Она сама нестерпимо страдала, причиняя ему боль. – Но, Брэди, пожалуйста, давай не будем об этом. Я не могу сейчас говорить о замужестве и обсуждать планы на будущее.
– На этот раз ты от меня не ускользнешь, – предупредил он. – Я тебя не отпущу. Если ты уедешь тайком, я тебя догоню, где бы ты ни была.
– Ты мне угрожаешь?
Гордость боролась в ней с сожалением.
– Да.
