— Я ни писать, ни читать не учился, потому что уменя въ молодости палецъ все бол?лъ, да одинъ глазъ косилъ! совралъ Гомесъ.
— И это не нужно. Слушайте. Объявитесь докторомъ и начните л?чить, вотъ хоть съ королевича. Тамъ теперь у меня Холера сидитъ, я къ ней туда собираюсь сейчасъ, только не за королевичемъ, а за другими. Слушайте уговоръ. Когда васъ позовутъ къ больному, то смотрите: Сижу я около него или н?тъ. Коли я сижу, уходите, говоря, что д?лать нечего, больной умираетъ. Если м?ня н?тъ, то какъ плохъ больной ни будь — давайте л?карство и беритесь выл?чить.
Гомесъ даже обид?лся.
— Какія же л?карства я буду давать, когда я, милостивая государыня, говорю вамъ, что я по-латыни не знаю ни слова?
— Ахъ, Создатель мой! Вотъ оловянная-то башка!… воскликнула смерть въ нетерп?ніи. — Да воды-то въ р?к? разв? мало? Не всю же ее доктора вычерпали, чтобъ людей-то морочить. Охъ, ужъ эти мн? доктора! То ли д?ло было, когда, люди медицину еще не выдумали. Бывало пошлешь кого изъ прислуги предупредить челов?ка, потомъ придешь сама — и въ одну минутку д?ло обд?лаешь. А теперь хлопочи да возись отъ этихъ проклятыхъ докторовъ, да время теряй. В?дь ужъ когда я къ кому приду, то какъ ты тутъ ни вертись, а не отвертяшься отъ меня — только возня! А когда я за к?мъ не пришла, а только кого изъ прислуги послала напомнить о себ?, что есть, дескать, на св?т? смерть, — тогда эти проклятые доктора только мою прислугу задерживаютъ зря и челов?ка зря мучаютъ… Ну, однако, довольно. Я заболталась. И такъ, донъ-Родриго Гомесъ, господинъ докторъ, желаю вамъ быть здоровымъ и разбогат?ть. До свиданья.
— Охъ, лучше бы до несвиданія, сударыня! Хоть я и очень вамъ благодаренъ за сов?тъ и за открытіе мн? таинства медицины — а все-таки я бы не желалъ, чтобы вы ко мн? пожаловали когда-либо.
— Я васъ предупреждать пожалуй не стану, чтобъ не пугать, а приду за вами вдругъ во время свадьбы вашего сына. Прошайте.
— Котораго? закричалъ что было мочи Гомесъ. Но Смерть пропала — и сл?дъ простылъ.
— Ахъ чертовка эдакая, подумалъ Гомесъ. — В?дь у меня сыновей полторы дюжины. На свадьб? сына? Да котораго же? Вотъ одолжила-то! Ужъ лучше бы держала языкъ за зубами, старая шатунья!
Прійдя въ себя отъ всего случившагося, Гомесъ р?шилъ немедленно приняться за д?ло. Онъ вернулся въ столицу.
Всюду только и было говору, что про больного королевича, кончину котораго ожидали съ часу на часъ. Кром? того, въ город? было много больныхъ, н?которые уже умерли въ н?сколько часовъ. Говорили, что это новая чума пос?тила городъ. Гомесъ пошелъ прямо во дворецъ и вел?лъ доложить королю, что онъ докторъ и возьмется выл?чить королевича. Изв?стіе это поставило во дворц?, да и въ народ?, все вверхъ дномъ… т. е. лучше сказать, поставило все внизъ дномъ, такъ какъ вс? придворные ходили уже какъ потерянные, а теперь обрадовались и успокоились — и д?ло пошло своимъ дорядкомъ.
Гомеса встр?тилъ самъ король и об?щая ему за спасенье сына половину своего королевства и титулъ маркиза Касторкина. Гомесъ вошелъ въ опочивальню королевича и нашелъ тамъ полсотни докторовъ — старыхъ и молодыхъ. Вся комната была завалена л?карствами, и смрадъ отъ нихъ шелъ такой, что Гомесъ чуть не задохнулся. Королевичъ лежалъ безъ чувствъ, потому что изъ него доктора выпустили ужь третье ведро крови и собирались выпустить еще три. Доктора такъ и окрысились на новаго доктора Гомеса, а одинъ такъ даже его ловко укусилъ сзади за локать.
— Ну что-жъ, — выл?чишь мн? оына? спрашиваетъ король, а самъ чуть не плачетъ.
Гомесъ огляд?лъ комнату, видитъ — д?йствительно его новой знакомой, т. е. Смерти, н?тъ нигд?.
— Выл?чу, ваше королевское величество. Это, д?йствительно, трудная бол?знь — и кром? меня выл?чить никто не можетъ.
— Ну, донъ-Гомесъ, слушай: выл?чишь — отдамъ теб? полъ-королевства и будешь ты герцогъ Касторкинъ. Не выл?чишь — я тебя казнить велю на площади. Согласенъ?
Гомесъ опять огляд?лъ горницу, чтобы не ошибиться — боялся онъ на первыхъ порахъ — но, не найдя положительно нигд? Смерти, храбро и важно отв?чалъ, что не пройдетъ трехъ дней, какъ онъ выл?читъ королевича. Доктора совс?мъ остервенились на Гомеса и одни стали надъ нимъ насм?хаться, ругаться, другіе начали даже драться. Гомесъ прежде всего вел?лъ выкинуть въ окошко вс? л?карства и принести сто ушатовъ воды. Кром? того приказалъ подать бутылку самой лучшей малаги, да бутылку перваго сорта лиссабонскаго, потомъ полъ-теленка жаренаго съ каштанами и дюжину апельсиновъ. Все это онъ вел?лъ себ? подать въ отд?льную комнату и никому туда не входить.
Докторовъ онъ вел?лъ разогнать палками и не пускать во дворецъ. А за женой своей и за д?тьми выпросилъ у короля послать золотую карету, чтобы привезти ихъ въ столицу. Безъ нихъ ему, видите ли, стало скучно, а ходить п?шкомъ они, видите ли, не привыкли.
Король былъ какъ мальчикъ на поб?гушкахъ у Гомеса. Все об?щалъ, только сына выл?чи.
Вышелъ Гомесъ въ отд?льную горницу, гд? было все приготовлено, заперся и сталъ будто составлять л?карство. Во всякомъ случа?, жареная телятина съ каштанами, апельсяны, малага и лиссабонское — сами составились вм?ст? въ желудк? Гомеса.
Плотно по?въ и выпивъ, Гомесъ, радостный, вышелъ къ больному и вынесъ миску съ водой, въ которую подлилъ рюмочку малаги. На счетъ ста ушатовъ воды онъ распорядился, чтобы ихъ по одному и по два держали придворные у окошезсъ — и каждый разъ, что ко дворцу сунется кто-либо изъ докторовъ — то воду выливать имъ на голову.
Вешелъ Гомесъ въ опочивальню королевича, далъ ему л?карство свое и, с?въ на кровать, началъ хвастать. Откуда что у него бралось съ сыта. И султана-то турецкаго онъ спасъ отъ смерти, и убитаго полководца французскаго воскресилъ. И всякую другую дичь понесъ новый докторъ.
Въ опочивальн? были только король, королева да королевичъ. Вдругъ, смотритъ Гомесъ, отворяется дверь и входитъ… кто жъ бы такой? Да сана она — госпожа Смерть… Вошла да и с?ла съ ними въ кружокъ. У Гомеса языкъ прилипъ къ нёбу, да такъ и остался. Хот?лъ онъ было крикнуть:
— Батюшки св?ты! Надула!… но и этого языкъ его не былъ въ состояніи выговорить.
Король и королева не могли вид?ть нежданную гостью. Могъ вид?ть ее одинъ Гомесъ — и поэтому они не могли себ? объяснить, что сд?лалось вдругъ съ докторомъ.
— Ахъ, ана?ема! закричалъ, наконецъ Гомесъ, забывая всякое приличіе. — За что же ты меня, ана?ема, погубила? Не л?зь я въ доктора — не быть бы мн? и казнену!
Король выпучилъ глаза на Гомеса — и смекнувъ, что докторъ, можетъ быть, съ ума спятилъ, отскочилъ отъ постели сына въ уголъ; королева прыгнула въ другой уголъ… А Смерть будто тоже испугалась, тоже отскочила, да за королемъ. И стоитъ около него — глазомъ не моргнетъ, проклятая; будто не ея д?ло.
Гомесъ погляд?лъ-погляд?лъ, да и треснулъ себя по лбу.
— Вотъ оно что! Эка я тетеря! сообразилъ онъ про себя. — Ну, хорошо! Спасибо Смерти. Сразу прославлюсь. Вишь штука-то какая!..
Видя, что докторъ успокоился, король и королева опять подс?ли къ сыну, а Смерть опять за королемъ — и еще ближе, чуть не на спин? у него сидитъ.
— Ваше королевское величество! заговорилъ Гомесъ важно. — Вамъ бы лечь въ постель. Вы нездоровы.
— Что ты! Христосъ съ тобой! говоритъ король. — Типунъ теб? на языкъ.
— Сухо дерево! Тьфу, тьфу, тьфу!… три раза плюнула королева. — Ляжетъ король въ постель, некому править королевствомъ.
— Ей Богу, лягте, ваше величество! повторяетъ Гомесъ. — Вы очень даже опасно больны. Королевичъ будетъ здоровъ чрезъ три дня, а вы чрезъ три дня, а то и прежде того… капутъ можете быть.
Король разсердился — и забывъ, что Гомесъ хочетъ выл?чить его сына, постращалъ его острогомъ; но этотъ не унялся.
— Соберите придворныхъ! важно скомандовалъ Гомесъ. — Созовите верховный сов?тъ, сенатъ и все войско. Вс?хъ зовите на площадь выслушать то, что я имъ объявлю. Народъ гоните въ шею. Это не его д?ло въ государственные д?ла м?шаться.
Нечего д?лать, собрали сов?тъ, сенатъ и войско на площадь, народъ по шеямъ разогнали и навострили уши слушать, что скажетъ новый докторъ королевскій.
