Она смотрела на меня.
— Это не то, чего тебе хочется на самом деле, — продолжал я.
Что-то в лице у неё дрогнуло.
— Я хочу быть с тобой, — ответила она.
Она не была застенчивой. И не говорила метафорами, как я.
— О'кэй, — сказал я. Чтоб обдумать, что говорить дальше.
— Когда ты хочешь двинуться? — спросила она.
— Сегодня.
Марси не расстроилась.
— Просто скажи мне, где и когда.
— Давай встретимся в пять в Центральном парке. У входа со стороны Ист-Сайд, рядом с бассейном.
— Что мне взять? — спросила она.
— Свои спортивные туфли.
22
Я пролетел тридцать тысяч футов и рухнул на землю. Навалилась невероятная депрессия.
— Это невыносимо, — сказал я доктору, — Неужели вы не могли предупредить меня?
С утра моя эйфория стала на глазах испаряться, оставив после себя только грусть. Которую я не мог высказать словами.
— Но ведь всё нормально, — начал я. Потом сообразил, насколько смешно это звучит, — Я хочу сказать, что с Марси всё идёт хорошо. Это просто я. Я слишком напряжён. Я не могу...
Пауза. Я не уточнил, что именно не могу.
Я знал. Но произнести это было непросто:
— Привести её к себе домой. Понимаете?
Я опять поторопился. Зачем нужно было заставлять Марси покидать свой дом? Зачем все эти жесты?
— Может, это просто эгоизм... использовать Марси, чтобы заполнить пустоту, — думал я вслух.
— Или это из-за Дженни. Я хочу сказать, что теперь, почти два года спустя я мог бы встречаться с кем- нибудь и оправдать это. Но мой дом! Чужой — в моём доме, в моей кровати. Конечно, и дом не тот, и кровать — не та. И логика говорит, что это не должно мешать мне. Но, чёрт побери — мешает.
«Дом»... Видите, для меня это по-прежнему место, где жили мы с Дженни.
Парадокс: говорят, что нет мужей, не мечтающих побыть холостяками. Следовательно, я извращенец. Я тону в памяти о времени, когда был женат.
Мне нужно место, которое нельзя было бы осквернить. Постель, в которую никто не залезет. То есть, ничего, что нарушало бы уютную иллюзию — что всё, что у меня есть, я продолжаю делить с кем-то.
До сих пор продолжают приходить письма на её имя. Рэдклифф регулярно присылает ей просьбы о пожертвованиях. Это — мне, за то, что не сообщал о смерти Дженни — никому, кроме друзей.
Вторая зубная щётка в ванной принадлежит Филлиппу Кавиллери.
Видите, это будет либо нечестным по отношению к одной девушке...
Либо предательством по отношению к другой.
Доктор Лондон заговорил.
— В любом случае, вы совершаете ошибку.
Он понимал. Но от его понимания мне неожиданно стало ещё хуже.
— Должен ли быть выбор только из «или-или»? — спросил он в кьеркегоровском стиле, — Нет ли иного объяснения вашего конфликта?
— Какого? — я на самом деле не знал.
Пауза.
— Она нравится вам, — мягко намекнул доктор Лондон.
Я обдумал его слова.
— Кто? Вы не назвали имени.
23
Марси пришлось отложить.
По странному совпадению я назначил наше рандеву на пять. Что, как до меня дошло уже в офисе, приходилось на время сеанса у психиатра. Я позвонил.
— Что, струсили, друг мой? — на сей раз она была одна и могла поддразнить.
— Всего на час позже. Шестьдесят минут.
— Могу я верить тебе? — спросила Марси.
— Это твоя проблема, не так ли?
Так что бежали мы уже в сумерках. В бассейне отражались огни большого города.
Теперь, увидев её снова, я чувствовал, что вчерашние сомнения начинают уходить. Она была красива. Я совершенно забыл, насколько она могла быть красивой. Мы поцеловались и начали пробежку.
— Как прошёл день? — спросил я.
— А, обычные катастрофы, переизбыток продукции, недостаток продукции, транспортные накладки и паника в коридорах. А в основном думала о тебе.
Я подготовил пару тем, чтобы побеседовать по пути. Но обычного лёгкого разговора не получалось. Я снова и снова возвращался к тому же. Я потребовал. Она пришла. Теперь мы оба здесь. Как она себя чувствует?
— Тебе не интересно, куда мы направляемся?
— По-моему, компас у тебя, друг мой.
— Взяла одежду?
— Мы же не станем ужинать в спортивной форме?
Мне стало любопытно, что она взяла с собой.
— Где твои вещи?
— В машине, — она показала куда-то в сторону Пятой Авеню, — обычный саквояж. Очень удобно.
— Для быстрых отъездов.
— Верно, — сказала она, притворившись, что не поняла. Мы пошли на следующий круг.
— Мне кажется, мы двинемся ко мне, — заметил я.
— О'кэй.
— Там не очень просторно...
— Отлично.
— ... и приготовим ужин. Сами. Своими силами. Я добуду чёртовы продукты...
— Отлично, — ответила Марси. Ещё через сто ярдов она остановилась.
— Но, Оливер, — произнесла она почти жалобно, — а кто будет готовить сам чёртов ужин?
Я посмотрел на неё.
— Что-то говорит мне, что тебя это не радует.
Её не радовало. На последнем круге она рассказала мне о своём кулинарном опыте. Он стремился к нулю. Когда-то она собиралась даже пойти на курсы, но Майк не захотел. Впрочем, учиться никогда не поздно. Я почувствовал какую-то гордость. Сам я умел готовить макароны, яичницу и ещё с полдюжины блюд. Что делало меня экспертом, способным ввести её в мир кухни.
По дороге — кстати, пешком попасть ко мне быстрее, чем на машине — мы заглянули в китайский ресторанчик.
Выбор дался мне с огромным трудом.
— Проблемы? — поинтересовалась Марси, наблюдая, как я мучительно изучаю меню.
— Ага. Не могу сосредоточиться.
— Это всего лишь ужин, — сказала Марси. Я так и не смог понять, что она имела в виду.
Я сидел у себя в гостиной, пытался читать воскресный выпуск «Таймс» и сделать вид, что леди у меня в ванной — обычное дело.
— Эй, — сказала она, — эти полотенца... Они немного протухли.
— Да, — сказал я.
