— О, где такие купили? Можно угоститься?
— Да пожалуйста. — Литр Иваныч протянул полусмятую пачку «Ту-134». – А я тогда уж ваших, киношных. Это чьи такие? Югославские?
— Да польские, скорее всего. Или у нас где-нибудь фабричка шлепает. Берите-берите. Ты смотри, забытый вкус. Пацаном, помню, курил такие. И где все-таки приобрели? — спросил Валерий.
— Да на вокзале. В киоске.
— Да. Давно не видел. Видимо снова решили линию запустить. И вкус тот же! Смотри, а?! Ну…
— Вы в кино работаете? – спросил Литр Иваныч.
— Нет, — ответил Валерий.
— И не в театре?
— Да я в театре не помню когда и бывал.
— Лицо у вас… На артиста одного похожи.
— Не говорили мне такого.
— А Александра Иванова знаете?
— Сашку Иванова? – Валерий задумался. – Нет, пожалуй. А что, в Таллине живет?
— Жил, по-моему. Раньше, — уклончиво ответил Литр Иваныч.
Сергей зашел в тамбур и подмигнул. Литр Иваныч протянул ему сигарету.
— Вы знаете, многие в перестройку уехали, — ответил Валерий. — Лучшей доли искать.
— У меня знакомый тоже на стройку уехал, — сказал Сергей, мусоля сигарету.— В Ноябрьск. Тюменской области. Не жалуется.
— Ну, еще бы! – сказал Валерий. – Там нефтянка. Говорят, целый Буржуинск отгрохали. Зарабатывают прилично. Чего жалеть. А вы менеджером на заводе? – спросил он Сергея.
— Ме..? — Сергей подавился дымом и закашлялся. — Инженером.
— Двадцатка выходит? Или больше?
— Двадцатка? – Сергей посмотрел на Литр Иваныча. — Ну… Да как у всех. Более-менее.
— А сами-то как? — быстро спросил Литр Иваныч – По жизни?
— Да вот в Финляндии работал.
— В Финляндии? Ишь ты! И как там? хорошо загнивают?
— Нормально. Оно бы, конечно, снова туда, но… Сейчас пока тишина. Подождать надо. Кризис этот… Подкузьмил, однако. Но ничего. Глядишь, дырка снова и откроется. В Усть-Лугу вот недавно ездил. Узнавал. Работа есть. Есть работа. На земноснаряд пристроиться можно. Что сидеть, ждать? Да и потратился. «Фольксфаген» взял. «Гольф». Года хорошие. Жестянка. Он же оцинкованный. Пять литров на сотенку.
— Да ну, — притворно засомневался Литр Иваныч.
— Мотор – песня. По трассе и того меньше. Дизелёк! Немец же.
— Немец, это да, — важно сказал Сергей. – Орднунг.
— От хозяина взял. Одни руки. Состояние – будьте любезны. Салон чистенький. Любо-дорого глядеть.
— Сколько лет копил? Долго, поди?
— Чего там копить? Рассчитали, да и взял. Своим ходом, на паром, да и домой.
Валерий докурил и вышел.
— Слушай, Яковлевич, что я тебе сейчас покажу, — начал было Сергей, но в тамбур зашли две девушки и он замолчал.
Девушки достали длинные тонкие сигареты, прикурили. Та, у которой в носу сверкало колечко, а в ушах и сразу по три, стала что-то бойко рассказывать другой.
Литр Иваныч прислушался.
— На каковском? – спросил он Сергея.
Тот недоуменно пожал плечами.
— А ну! При мне говорить по-русски! – рявкнул Литр Иваныч.
— Да ты чего, — дернул его за рукав Сергей.
— А вдруг они меня обсуждают? Матом на своём кроют.
Одна из девиц, бросив сигарету, и, поджав губы, выбежала из тамбура. Другая, быстро докурив, выходя, язвительно что-то сказала Литр Иванычу.
— Идите-идите. Прошмандовки! – крикнул вслед Литр Иваныч. — Ещё и недовольны. Что ты! Бляди- блядьми, а туда же. Стоит, пуп мне показывает!!
— И там кольцо, — подметил Сергей. – Видел?
— Папуасы.
— Артистки, Яковлевич. Так задумано. По роли. А ты сразу оскорблять.
— Мы – подопытные кролики здесь! Тебя это не оскорбляет? Я в ЦК напишу,— неожиданно выпалил Литр Иваныч. – В народный контроль. У нас депутат есть Верховного Совета СССР. Этот… Как его? Перетыкин Сережа, блин, Иваныч. Стропальщик, что ли. На бетонном работает. Пусть разберется. Прижмут эту. Пиздобратию киносъемочную.
— Ты уж сразу Брежневу, — ухмыльнулся Сергей.
— Ладно, — угрожающе сказал Литр Иваныч. – Перетерпим. Не на тех напали. Думают вот так – голым пупом из равновесия вывести. Да я такие пупы видал, – крикнул он в потолок, — вам и не снилось!
— А татуировку у нее видел?
— Сидела. Мандовошка. Вот такие лярвы по вокзалам сумки и стригут.
— Гляди, что я у титана подобрал. – Сергей, оглянувшись, достал из-за пазухи газету. – Цветная.
— Надо же, — заинтересовался Литр Иваныч. — Заграничная.
— А это? А? Как? Сюда смотри, — Сергей ткнул пальцем.
— Сейчас, подожди, очки одену. Две тыщи девятый что ли, — ухмыльнулся Литр Иваныч. — Это они пусть кому другому. В кино и не то еще могут напечатают. Ишь, что придумали. Взяли иностранную газету. Число подделали. И всё. Думают – дурачков нашли.
— Е,е, — прочитал Сергей – эс, те, е. Еесте. Похоже, второе слово «Экспресс»[9].
— Железнодорожная. Ведомственная. У нас на заводе тоже многотиражка. «Моторостроитель» называется.
— Эта толстая, — сказал Сергей. — Смотри, какая.
— Квартальная, — предположил Литр Иваныч. — Или альманах. Я так думаю, французская. Или шведская. Больно уж у них железнодорожники разодеты. Этот, смотри, в бабочке, клетчатом пиджаке. Чистый попугай.
— Иностранцы. У нас один преподаватель в институте тоже... В Польшу съездил. Так потом бакенбарды отрастил. Смотри, машины какие. На всю страницу. Красота.
— Краски не пожалели.
— А виллы? Домики, да!?
— Да на картинке что угодно можно. Всё будет красивое. А эти, — показал Литр Иваныч на следующую страницу, — с плакатом стоят. Бунтовщики, наверно. Не больно-то разодеты. Что хоть написано?
— Не по-нашенски. А не-е-ет... Вон в уголочке – по-русски что-то. Но не разобрать. Что-то…. Сейчас- сейчас… Плохо видно. Похоже, первое слово «верните». А что «верните»?
— Эмигранты. Свалили туда, диссиденты, а теперь обратно просятся. Не понравилось в «раю». Этот на Толю Израилевича нашего похож, — показал Литр Иваныч. — Только испитый какой-то.
— Возьмем? – засмеялся Сергей.
— Да на хер надо. Он тут опять бездельничать будет на шее трудового народа, — поддержал шутку Литр Иваныч. – Пусть раковину пробкой закрывает и полощется.
Сергей радостно засмеялся.
— Выкинь ты ее, эту газету. Пусть не думают, что мы купились. И в голову всю эту мутотень не бери.
— А трубочка разговорная? — возразил Сергей.
— Ты разговаривал? Нет. Вот и молчи.
