сохранились).
Еще несколько лет не было у Верстовского и Репиной своего дома. Одно из их местожительств в то время было в доме отставного писаря у Сухаревой башни, в Панкратьевском (ныне Большой Сухаревский) переулке.
Наконец в 1836 году супруги переезжают в собственный дом в Староконюшенном переулке на Арбате. Сначала дом числился за Надеждой Васильевной Репиной, «служащей при Императорском московском театре». В 1841 году, когда Верстовский и Репина официально стали мужем и женой, дом этот сделался «собственным домом» Верстовского. В арбатском особняке супруги прожили более двадцати лет.
Сюда приходили актеры Большого и Малого театров, с которыми много занимался композитор, педагог, режиссер Верстовский. В этом доме часто устраивались репетиции. Бывали у Верстовского и знаменитые музыканты: Р. Шуман, Ф. Лист, Г. Берлиоз.
Последний из московских адресов Верстовского — уже упомянутый нами дом в Хлебном переулке.
Немного прожил Верстовский после того, как отошел от театральной деятельности. На пять лет пережила его Репина.
Он умер в 1862 году, словно бы переступив предел положенного ему времени и не дождавшись нового, когда прекрасные творения его — романс «Вот мчится тройка почтовая...», «Черная шаль», «Цыганская песня», опера «Аскольдова могила» и другие — обрели новую жизнь. Все, кажется, переменилось с тех пор, но так же мчится «вдоль по дороге столбовой» не существующая уже почтовая тройка с нежным своим колокольчиком...
Любимые певцы Московской публики
Их, Булаховых, было трое: отец и два сына, и каждый из них оставил свой достаточно заметный след в истории отечественной музыкальной культуры.
В первой четверти XIX века на сцене Большого Петровского театра в Москве даются спектакли с музыкой Верстовского, Алябьева, Варламова.
Московская публика встречает и провожает аплодисментами певца Петра Александровича Булахова (1793—1835), чарующего слушателей своим глубоким, приятного тембра тенором.
Дошедшие до нас отзывы современников, сохранившиеся на пожелтевших от времени полосах «Московских ведомостей», рассказывают, что Петр Александрович обладал превосходным голосом. «Первый певец в России и один из первых в Европе» с 1821 по 1832 год пел на сцене в операх русских, итальянских и французских композиторов, водевилях и дивертисментах.
В 1823 году в доме Пашкова П.А. Булахов впервые исполнил музыкальную балладу, или кантату, Верстовского на слова Пушкина «Черная шаль».
«Зрители с удовольствием заметили, что сия кантата, вопреки обыкновению, была пета в приличном костюме и с приличными декорациями», — писал известный русский музыкальный критик и литератор В.Ф. Одоевский, подразумевая под определением «приличный» — «театральный», соответствующий роли актера.
В 1827 году уже со сцены Большого театра, открывшегося двумя годами раньше, любимый публикой певец исполнил впервые «Соловья» Алябьева, блистательно справившись со столь сложным вокальным произведением.
«Московские ведомости» сообщают также о том, что виртуозные арии из опер итальянских и французских композиторов, довольно часто ставившихся на сцене Большого театра, Булахов пел с такой же легкостью, гибкостью и мягкостью, как и популярные романсы.
Восхищенные московские зрители не раз признавались, что никогда раньше сцена не украшалась певцом, подобным Булахову.
Московский Булахов, Петр Александрович, по словам современников, терпеть не мог фантастических и сказочных опер. Будучи по характеру человеком искренним, которому чужда была аффектированная театральность, он с трудом исполнял роли мелодраматических злодеев, ибо не мог поверить в их реальность. А ролей, где он сумел бы проявить всесторонне свой талант, в его время еще не было.
Но зато Петр Александрович Булахов сполна выразил себя в русских романсах, которые пел мастерски, с истинной лирической музыкальностью, но без ложной, фальшивой чувствительности. Он передал эту традицию благородного исполнения русских песен и романсов своему сыну — Павлу Петровичу, а также и А. О. Бантышеву.
Недолго — всего одиннадцать лет — ласкал слух московских любителей пения голос Петра Булахова: будучи еще довольно молодым, он заболел и умер.
Своим сыновьям Павлу и Петру Петр Александрович дал широкое музыкальное образование, заразил их истинной любовью к сцене, пению, пристрастил к русской национальной музыке.
В 50-х годах XIX столетия теперь уже в Петербурге, а не в Москве громким успехом у театральной публики пользовался «первый тенор» — Павел Петрович Булахов (1824—1875), сын Петра Александровича.
Дебютировавший на сцене петербургского театра партией Собинина в опере Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») в 1849 году, Павел Булахов имел особый, неповторимый успех как лучший исполнитель баллады Финна в другой глинкинской опере — «Руслане и Людмиле», пел он также и партию Бояна.
«Много ли Финнов видели после Павла Петровича? Но он был лучшим Финном, и с тех пор, как он перестал петь его балладу, традиция хорошего, верного, настоящего исполнения этой превосходной баллады исчезла», — писал в «Петербургских ведомостях» 1875 года один из театральных критиков.
Талант Павла Петровича, младшего из Булаховых, критики характеризовали почти теми же словами, что и дарование старшего: «...чудесный был у него голос в молодости — бархатный, свежий, красивый, высокий. Он пел музыкально, с пониманием дела и вкусом, и часто своим исполнением доставлял немалое удовольствие».
Певец высокой культуры и высокого вокального мастерства, Павел Булахов спел более пятидесяти партий в операх, поставленных на петербургской сцене за четверть века. Он был первым исполнителем партии Князя в опере Даргомыжского «Русалка».
Небезынтересно, что оба певца, отец и сын, сочиняли песни и романсы. Лирические, задушевные романсы и песни Павла Булахова «Крошка», «Колыбельная песня», «Право, маменьке скажу...» были положены на ноты и дошли до наших дней.
Может, поэтому Павла Петровича Булахова — сочинителя романсов — нередко путают с его братом Петром Петровичем, профессиональным композитором и вокальным педагогом, жившим и работавшим в Москве.
Петр Петрович Булахов (1822—1885) был автором множества романсов и песен, весьма популярных и распространенных в музыкальном московском быту, любимых и в наши дни. Они ограничиваются преимущественно любовно-лирической тематикой, отражающей весьма характерные интонации городской бытовой музыки тех дней: песня, цыганский романс, салонный вальс.
Такие романсы Петра Булахова, как «Тройка», «Вот на пути село большое...», «Тихо вечер догорает...», «Прелестные глазки», «Свидание», «Не хочу, не хочу...», «Нет, не тебя так пылко я люблю...», «Не пробуждай воспоминаний...», и сейчас входят в концертный репертуар многих певцов.
Рассказ о певческой династии Булаховых был бы, наверное, неполным, если не упомянуть еще об одной талантливой представительнице этой фамилии. Речь идет о певице Анисье Александровне Булаховой (1831— 1920), урожденной Лавровой, жене Павла Петровича Булахова.
Анисья Булахова училась в Московском театральном училище и дебютировала на сцене Большого театра в 1849 году, исполнив партию Изабеллы в опере Мейербера «Роберт-Дьявол». С 1852 года она пела в Мариинском театре. Выступлениям Булаховой на петербургской оперной сцене сопутствовал большой успех. Она была одной из трех певиц (две другие — М. Степанова и Е. Семенова), исполнявших партии
