семь лет сбежал – так и брожу по свету. Я прежде в отряде Диорга Бородача был, но как убили предводителя, так отряд и распался. Тогда мы с Сеоридом и Эттилем с Родериком-то и столкнулись. Они, после того как граф Джермен копыта отбросил, на юге вне закона объявлены были, ну а мы тоже, значит, хотели на север податься…
– Да-а… – потянул Фили. – Охотились тогда за вами – врагу не пожелаю… Не припомнил еще, Янган, где Диорг Бородач свое золото спрятал? Много про то разговоров было, ой много…
– Если б знал, разве я бы стал с вами шататься? – продолжал улыбаться Янган. – Нет… Я бы себе домик купил, а лучше – два… Зажил бы в столице сказочно, вина пил бы самые лучшие, кушал бы с салфеточкой… Все бы мне «здрасти» да «пожалуйста», «будьте любезны» да «что вы, право»…
– …А я всегда свою деревню ненавидела, – подала голос Талеминка. – С самого детства. А как в шестнадцать лет завела мать разговор про то, чтобы выдать меня замуж за соседа-кретина, – все, думаю, пора. Краюху хлеба в мешок, топор и нож – что еще для жизни надо?
– Не страшно было из дома уходить? – спросил Дэвид. – Мало ли что на дороге может с девушкой случиться… Особенно при ваших-то порядках…
– Нет, не страшно, – мотнула головой Талеминка. – Если умеешь за себя постоять – все перенесешь, всему научишься… Что мужчин у меня было много – это верно… и что иногда своим телом приторговывать приходилось – тоже верно… но вот если кто-нибудь меня шлюхой теперь называть станет, того и на нож поставить могу. Ты, Янган, зря улыбаешься… С огнем играешь.
– А я что? – Янган сделал серьезное лицо. – Я молчу…
– Вот видите, – оборвал наступившее молчание голос герцога.
– Что – видите?
– Вы не от скуки по дорогам бродите, собственного дома не имея. Если бы у вас жизнь иначе сложилась – не бродили бы. И не вы одни, между прочим. Вы посмотрите вокруг! Посмотрите, что происходит! Крестьяне снимаются с обжитых мест, уходят в глухие места, убегают в другие королевства или стекаются в города, увеличивая и без того немалое число городской бедноты… Торговцы, все как один, живут обманом и ложью, предпочитают платить бандитам, а не стражникам. Бандитам вернее, не обманут. Знать… да что там знать! Любой более-менее зажиточный землевладелец почитает своим долгом обирать до нитки тех, кто трудится на его земле, наемных рабочих превращают в зависимых, а зависимых – в рабов, которыми можно распоряжаться, как угодно. По всей стране бродят банды наемников – вроде вас, только хуже, потому как ни чести, ни совести они не имеют, грабят и убивают всех подряд. Феодалы воюют между собой, по ходу сжигая поля и деревни, принадлежащие сопернику; а если не воюют – охотятся, между делом вытаптывая посевы и забирая себе на забаву самых красивых деревенских девушек… Я разговаривал с разными людьми, разного происхождения, из разных частей королевства – все они твердят одно и то же: жить невозможно, пора уходить отсюда прочь. Те, кто победнее, боятся богатых; богатые боятся королевских слуг, королевские слуги грызутся друг с другом; сам король бездействует, вместо него правят те, в чьих руках стража, армия, казна… Эта страна разваливается на части.
– Красиво баешь, – сказал Родерик. – Ох, красиво… Но ты-то сам кто, а? Крупнейший в Гоимгозаре землевладелец. Так что… Армия у тебя не меньше, чем у короля, золота – тоже. Что ж ты нам все это рассказываешь? Взял бы и сделал что-нибудь…
– Я и пытался.
– Междоусобную войну ты пытался начать, вот что ты пытался.
– Вовсе нет. Это Стевольт Обжора вместе с Главным Псом собирались напасть на меня.
– Ага, потому как ты Биацку похитил…
– Никого я не похищал, – устало сказал герцог.
– Да ну? – удивился Родерик самым добродушным тоном из всех возможных. – Может, скажешь еще, что она сама к тебе прибежала? Прям как наша Талеминка: при всех с Янганом ругается, а как стемнеет – аккуратно к Янгану под бочок…
– Но-но!.. – Талеминка сделала вид, будто собирается метнуть кинжал в предводителя. Впрочем, было видно, что на этот раз она не злится.
Услышав сравнение, герцог скрипнул зубами, глубоко вздохнул-выдохнул… Помолчал несколько секунд, а потом продолжил почти спокойным голосом:
– Я ничего не буду объяснять и доказывать. Так или иначе, я собирался жениться на Биацке. Я хотел стать королем законным способом.
– Что ж не стал? – фыркнула Талеминка. – Неужто Стевольт отказался бы породниться с тобой? Да твой домен больше королевского раза в два!..
– Я плохой придворный, – ответил герцог. – Как и мой отец, я всю жизнь жил на севере, в Приграничье, воевал с майрагинами. Я плохой придворный и никудышный интриган. Когда я приехал просить у Стевольта руки его дочери, Маркману и его людям ничего не стоило настроить короля против меня… Они меня боятся – все эти трусливые дворцовые крысы. И совершенно справедливо боятся… В общем, Стевольт мне отказал.
– И ты решил похитить принцессу?
– Я ее не похищал, – повторил Ратхар.
– А как же это еще назвать? Об этом на всех дорогах трубили… Что ж, по твоему мнению, на самом деле-то произошло?
Ратхар покачал головой:
– Я больше ничего говорить о Биацке не буду.
На некоторое время на стоянке было тихо. Алабирк и Талеминка ушли к ручью чистить котелки, сегодня была их очередь.
– А вот скажите, – обратился к герцогу Дэвид. – Допустим, вы бы стали королем. Что бы вы сделали?
– В первую очередь – укрепил бы королевскую власть. Ограничил бы самоуправство знати. Установил бы единую, справедливую…
– То есть, – перебил его Дэвид. – Вместо произвола феодалов крестьяне страдали бы от произвола королевских чиновников?
– Во! – обрадовался Фили. – Ты, герцог, из себя слишком умного не строй!.. И у нас умные найдутся!
– Нет, – ответил герцог Дэвиду, не обратив на шпильку Фили никакого внимания. – Я бы создал разумную, уравновешенную, а главное – справедливую систему управления.
– И каким же образом?
– Для начала – ввел бы должность бальи.
– Че эт такое? – удивился Фили. – Слово какое-то незнакомое…
– Так в соседнем королевстве называют судей, отвечающих за управление отдельными областями страны, – ответил Ратхар. – Очень разумная система, по моему мнению. Вся страна поделена на такие области. Кому-то что-то не понравилось, какой-то феодал кого-то обидел, кто-то какую-то несправедливость учинил… Обиженный, к примеру, крестьянин, приходит к бальи и пишет жалобу…
– Спустись на землю, родимый, – посоветовал Родерик. – Твои ж крестьяне ни писать, ни читать не умеют!
– Жалобу напишет писарь, – не смутился герцог. – Вообще, в подчинении бальи будет много людей – и солдаты, и писари, и юристы… Ну а если он своими силами не сумеет несправедливость исправить – мне доложит. Я такого феодала с большим удовольствием к ногтю прижму. Если, конечно, он того заслуживать будет… А вообще, – вдохновляясь все более, продолжал Ратхар, – всю систему управления в корне надо менять. Во-первых, сократить налоги. Во-вторых, те налоги, которые крестьяне и горожане все же платить будут, на две части делить – одну часть они будут отдавать своим сеньорам, а другую – в королевскую казну. Для сеньоров установлю жесткий порог, для всех единый – и что б больше указанной суммы с крестьян брать не смели! Так же ограничено будет и число военных людей, коих знатные люди к себе на службу нанимать могут. Никому не нужна эта бесконечная война в королевстве. Те, кто воевать хочет – пусть в королевскую армию записываются. Армию тоже полностью менять надо. Сейчас у нас как? Собрал король своих дружинников, призвал вассалов, те свои войска привели – и поскакали на врага всей толпой… управления, считай, никакого… Не так надо! Военную силу всякого знатного землевладельца мы уменьшим (чтобы друг с другом в свободное время меньше воевали), но в противовес королевскую армию увеличим. А
