самым настоящим счастьем навсегда остаться здесь с тобой, с вами всеми, и вечно биться, защищая Портал. Сейчас я ваша Живочка, а стану Некрошечкой.
Он грустно улыбнулся и потрепал меня по плечу.
- Да я и так бы это сделал, ты могла бы и не просить, и сделал бы, даже если бы все остальные были против. Тут наши взгляды сходятся, - он невесело усмехнулся, - только вряд ли у нас получится достать твой безжизненный труп из когтей князя Эрика, так что постарайся им все-таки не стать. А чтобы увеличить твои шансы, давай-ка лучше вернемся к обсуждению стоящих перед нами задач. Мы решили вопрос с легендой и маскировкой, но так и не понятно до конца, куда же тебе ехать и чем заниматься.
- Это точно, я просто ума не приложу, с чего тут можно начать, да еще желательно так, чтобы сразу же с ходу не проколоться. Думаю, что выступать с зажигательными речами на площадях и проводить разъяснительную агитацию в кабаках - опасно и глупо, но ничего другого почему-то в голову не приходит. Наверное, можно попробовать разыскать нескольких оставшихся друзей моего отца, которые жили далеко от столицы, если их еще не убили и не заточили в тюрьмы, и рискнуть открыться им. А там, быть может, уже они что посоветуют, помогут.
- Да, пожалуй, это единственный верный путь. Честно говоря, организовать самой масштабное движение против князя, тем более за столь ограниченный срок, у тебя нет ни малейшего шанса, что бы там ни говорил Крев. Твоя единственная надежда выйти на уже готовое ядро заговорщиков, если, конечно, оно существует, и наладить между ними и нами связь для координации действий. А судя по тому, что ты рассказывала о князе Эрике, недовольных им должно быть много, весь вопрос в том, организованы ли они.
Бер сделал паузу, нервно и рассеяно отстукивая по столешнице рваный ритм своими длинными пальцами. Я завороженно уставилась на них. Он перехватил мой взгляд, убрал руку, и продолжил нить своих невеселых рассуждений.
- Далее, на счет переговоров с Алией. Эта идея мне нравится еще меньше. Я практически абсолютно уверен, что как только ты явишься к ней, взывая к совести, родственным и человеческим чувствам, запугивая гневом потусторонних сил из Брошенных Земель, она просто выжмет из тебя всю необходимую информацию, а потом выдаст Эрику в залог скрепления союза. И ей не трудно и дяде твоему приятно, - Бер серьезно и грустно посмотрел на меня, - поэтому иди к ней только в самом крайнем случае. Лучше брось сейчас все силы на поиск заговорщиков в родном княжестве. А я пока обдумаю и предложу Креву несколько других идей на тему, как можно поссорить союзников. В конце концов, никто еще не отменял провокации. Например, перебьем какой-нибудь отряд Алии, и сделаем так, чтобы подозрение пало на людей Эрика, или что-нибудь еще в таком же духе.
Мы долго сидели, обсуждая детали, пытаясь найти еще какие-то решения для облегчения поставленной передо мной задачи, но больше ничего толкового так и не придумали. Потом Бер распорядился, чтобы бойцы достали мне хорошего коня и подготовили все необходимое в дорогу. Годуна он попросил сделать настой из трав для покраски моих волос.
Еще с вечера мне собрали все, что может понадобиться, включая оружие, мужскую одежду, подогнанную под мой размер, припасы и деньги, которых оказалось более чем достаточно, поскольку дозорные Бера всегда предусмотрительно собирали в кладовых крепости все полученные трофеи. Они даже раздобыли мне очень неплохого вороного коня, которого привели во двор крепости с мешком на голове, но бедное животное все равно очень нервничало, чуя нежить. Я увела его в пустую старую конюшню и долго успокаивала, поглаживая и ласково нашептывая какую-то чушь. Лошади, как и все, что с ними связано, нравились мне с детства, и я с малых лет была частым гостем в отцовой конюшне. Постепенно конь успокоился, я почистила его, принесла вдоволь сена и воды и ушла готовиться в дорогу.
Глава 3. В путь
Утром пришло время отправляться в путь. Вся нежить вышла провожать меня, но держалась поодаль, опасаясь встревожить моего коня. Бер настоял, чтобы я снова попыталась для начала войти в контакт с небольшой группой людей там, где он с бойцами будет неподалеку. На сей раз попытка вышла удачной, и встреченная мной на дороге компания лесорубов не бросилась врассыпную, разрывая утреннюю тишину криками дикого ужаса. И даже более того, никто не попытался тут же, превентивно, отхватить мне голову топором. Я поздоровалась, доверительно сообщила, что мне не посчастливилось заблудиться в этой жуткой чаще, рассказала, как все было страшно и плохо, пока не попались на встречу эти замечательные добрые люди, которые наверняка подскажут, как выбраться из леса.
- Зря, ты поехал сюда в одиночку, мальчик, скверные это места, ой скверные… Езжай туда, откуда мы идем, если поторопишься – за полчаса будешь в нашей деревне, а там дороги и расходятся, хочешь в столицу, а то, может, на юг или к границе, куда тебе надо – туда и поедешь. А отсюда уезжай быстрее, не место тебе тут!
Я поблагодарила их и немного отъехала в сторону деревни, пока они не скрылись из виду. Потом свернула в лес, спешилась, привязала коня и стала прощаться со своими друзьями. Было много объятий, теплых искренних слов, ободрений, пожеланий удачи. Бер стоял чуть вдалеке ото всех, опустив голову, не в силах смотреть на мой отъезд. Я не осмелилась подойти, и мы так и не сказали друг другу ни слова на прощанье.
С тяжелым сердцем я тронулась в путь.
Вскоре подъехала к деревеньке, про которую говорили лесорубы, и поехала вдоль по главной улице. Любопытные крестьянские дети, раскрыв рты, беззастенчиво разглядывали незнакомого всадника. Навстречу то и дело попадались взрослые, кидающие на меня и моего коня не менее заинтересованные взгляды. Оставалось только надеться, что мои хладнокровные друзья раздобыли благородное животное в местах, достаточно отдаленных от этого села. Да и вообще было непривычно и неуютно видеть вокруг столько незнакомых живых людей. Я старалась не показывать насколько мне не по себе и прилагала просто дьявольские усилия, чтобы не озираться по сторонам настороженным зверем. Когда подъезжала к выезду из деревни, меня вдруг окликнул какой-то немолодой мужчина, одетый чуть богаче остальных сельчан. Он резво выскочил наперерез и, пользуясь мгновением моего замешательства, решительно перехватил поводья вороного.
- А что это ты, малец, один едешь, да еще, похоже, что прямиком из Брошенных Земель? Что тебе там надо было? Кто такой будешь?
- Я Альфред сын Дитфрида, сбился с дороги еще вчера вечером и заблудился в тумане. Сам того не понял, как попал в Брошенные Земли, всю ночь плутал, утром нашел дорогу и встретил на ней около часа назад дровосеков из этой деревни, они подсказали мне путь. Отпустите, мне надо ехать!
- Всю ночь провел один в Брошенных Землях и сам выбрался к утру? Ты нас за дураков тут держишь?! Да и не слышал я ничего ни про Дитфрида никакого, ни про Альфреда. И чего это ты такой бледный, а малец?
Честно говоря, я растерялась. Проколоться вот так сразу в первой же деревне было особенно обидно. Стала прикидывать, как бы половчее обезвредить бдительного сельчанина, приложив рукоятью меча, и идти на прорыв. Но тут в разговор вмешалась миловидная женщина средних лет, которая все это время стояла неподалеку и с интересом прислушивалась к нашему разговору.
- Ну что ты пристал к парнишке? Бледный он, потому что страху натерпелся. Попробовал бы сам переночевать в наших гиблых лесах, посмотрела бы я на тебя утром! А отца его я знаю, Дитфрид – видный такой дворянин – как-то останавливался в моем трактире по дороге в свое поместье, давно, правда, это было, еще лет десять назад или около того, но я его запомнила, да и парень его похож на отца, ростом только поменьше. Пойдем со мной, мальчик, перекусишь, отдохнешь с ночи, расскажешь как у отца твоего дела, пойдем, вот как раз мой трактир.
Ее приятное лицо согревала доброжелательная улыбка, не переставая болтать, она мягко, но настойчиво забрала у мужчины поводья вороного и повела меня к своему трактиру. Я пребывала в еще большем замешательстве, окончательно растерявшись и не зная, что делать. Если она заманивает меня в ловушку, то выбраться из ее трактира будет гораздо трудней, чем вырвать свои поводья и ускакать прямо сейчас. Она конечно же не знала и знать не могла никакого Дитфрида, поскольку он был придуман вчера
