А мост – это связь времён. Мост он ведь тоже через реку перекинут. Но я во сне не видела того, над чем мост лежал. Просто, какая-то глубь, поросшая кустарником и деревьями. Среди которых главным рос тот плачущий библейский тамариск с тремястами тридцатью одной ветвью человеческого рода. И как тут всё символично: невидимая под мостом река – Река Времени, деревья по берегам этой реки – наши родословные, стая зимородков – это вся родня.
Зимородки! В детстве увидела я на берегу Подгорной одного из них. Красавец! Птица достойная, не суетная. Из-за того, что это редкая гостья в наших краях, её можно назвать праздничной.
И теперь я вижу, опираясь и на свой сон, и на виденного въявь на берегу речки Подгорной голубого зимородка, мелькнувшего передо мной синей искрой, что мой род, если не произошёл от этой птицы, то может взять себе тотемом зимородка. Это уж точно. Правда, племя наше – не племя дикарей, которые обязательно поклонялись какому-нибудь существу, но были же родовые гербы у знати. Тоже ведь не дикари, а имели свою символику, своих покровителей в образе какого-нибудь существа. Чем плох для этого зимородок? Ведь он стал предком алконоста, райской сладкоголосой птицедевы, жившей на берегу древнеславянской Реки Времени. Известно, что алконост – как планета: живёт и живёт, но когда её не станет, никто и ничто не сможет её восстановить...
У Брема нашла я указания на некоторые приметы, связанные с зимородком. Он вносит в дом мир, а на море устанавливает безветрие. Вот о мире и безветрии – это уже из древнегреческого предания о верной и любящей жене Алкионе и её утонувшем муже Кеиксе.
И при этом, вольно-невольно, но выплывает образ русской райской птицы Алконоста, поскольку она происходит от Алкионы. Хотя, кто его знает, может, это от славянского Алконоста в Древней Греции был сложен миф об Алкионе. Эта девица была дочерью Эола, но не того, который был богом ветров, а другого, основоположника рода эолийцев. Этот Эол – сын Эллина и правнук Прометея. Алкиона, когда узнала, что её муж Кеикс, трихидский царь, утонул, то с горя бросилась в море. Нептуна растрогала такая преданность жены своему мужу, что уже в те древнегреческие времена было редкостью, и ему стало её жалко. Он оживил и Алкиону, и её утонувшего мужа Кеикса. Но поскольку человеческую судьбу нельзя переиначить, то Нептун нашёл выход, который в то время многие боги практиковали. Морской бог превратил верную жену и её мужа в птичек, которые должны были жить на морском берегу и там же размножаться. Эти птички – алкионы. Зимородок имеет именно такое научное название.
Вот, что говорится в БЭСе: «Кеик (Кеикс, Цеик), в греческой мифологии сын Геспера, супруг Алкионы, царь города Трахины в Фессалии. Когда Кеик погиб в море, Алкиона покончила с собой. Боги превратили любящих супругов в зимородков». И вот, что об алконосте: «Алконост [искажение древнерусского речения «алкион есть (птица)», от греч. alkyon – зимородок], сказочная птица с человеческим лицом, изображавшаяся на старинных лубочных русских картинках». Это я для того цитирую, чтобы никто не усомнился в моей правдивой истории, которую я тут рассказываю. Только я, как редактор по жизни, поправила бы этот перевод на более вразумительный. Алкон-ост. Указательное (назывательное) предложение «Зимородок есть», аналогично английскому: «it is a.....»
Так вот оно, как всё оборачивается! Я гордилась именем своего прапрадеда Абрама, поскольку история моего рода идёт от него, и как тут не провести библейские аналогии, Евангельские – от Матфея – строчки: «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова…». Но в словаре Даля нахожу такое выражение, которое осаживает меня: «Не Авраамься, не Исаакся, не Иаковься – не ханжи благочестием». Ханжество благочестия остаётся всего лишь потугой оказаться в числе избранных, приобщённых. Нет, мой прапрадед Абрам родил Конона, а Конон – Ивана, Алексея, Наталью и Марину...
А теперь, восстанавливая связь моего сна, кишащего зимородками, я вижу более глубинные, допотопные ещё, корни моего происхождения. От Прометея, Девкалиона, Эллина, Эола. Конечно, эта связь не на биологическом уровне, которая заложена в цепочке ДНК. Эта связь, которую даёт каждому Река Времени. Ни в коем случае это не державинская река времён – всего лишь поэтизированный облик небытия, созданный мудрым старцем за два дня до смерти. Сродни этой реке времён и Лета, в которую всё уходит безвозвратно, и Стикс – мрачная река забвения в царстве Аида.
Река Времени – это наше сегодня, в которое мы можем заглянуть, но не всегда хотим это делать. Наша Река Времени – это субстанция, тесно связанная и с нашей совестью, и с нашей интуицией. В отличие от рек забвения, это – река Памяти.
Надо думать, что древние, придумав свою реку забвения, считали, что всё должно уноситься её водами. То, что осталось – это и есть Память.
Конечно, мудрость предков превзойти невозможно. Но, чтобы понимать всю глубину этой мудрости, мы и сами должны быть разумными существами. К сожалению, в жизни мало встретишь людей, живущих по нетленным канонам памяти. Приходится напоминать о том, что нельзя всё забывать. Так уж сложилось, чтобы мы помнили о наших глубинных корнях, должны помнить имена своих предков. Чтобы оценить пищу, надо испытать голод. Чтобы помнить добро, надо не забывать о зле... Человек становится мудрым благодаря противопоставлениям. Вот моя Река Времени и есть Река Памяти-и-Забвения.
Девкалион – это древнегреческий Ной. Предводитель божественного греческого пантеона Зевс решил погубить грешный род людской после того, как он побывал в Аркадии и увидел, до каких непристойностей дошли люди. И залил всю землю водой. Но отец Девкалиона Прометей приказал ему построить плот. Через девять дней потопа почти разрушенный плот остановился на горе Парнас. То, что он и его жена Пирра увидели, повергло их в тоску.
– Лучше бы мы утонули вместе со всеми!
Созерцать пустынную землю – занятие не для слабонервных.
Поскольку Девкалион и его жена были уже старыми, они не могли родить детей. И взмолилась Пирра к Фетиде, чтобы та подсказала им, как населить землю людьми.
– Распояшитесь, прикройте головы и бросайте через себя кости вашей праматери.
Праматерью всего человечества всегда была Земля. Собрали муж с женой камни и стали бросать их через голову. Камни Девкалиона превращались в сыновей, а камни Пирры становились дочерьми.
Одним таким сыном Девкалиона был Эллин, родивший Эола. А дочь Эола – Алкиона была превращена в зимородка. И этого зимородка мне показал Господь рано поутру на речке Подгорной. Тогда я была ещё не так «обременена» знаниями и интуицией, которая появляется у человека к зрелым годам.
Эта обременённость часто граничит с сумасшествием. И те, у кого не развиты ни ум, ни интуиция, первыми укажут на меня, как «двинутую кзрелости». На этот счёт хочется отправить их к «Магии мозга» Натальи Бехтеревой и «Камешкам на ладони» Владимира Солоухина. У Солоухина прекрасная мысль о том, что возможно сумасшествие – это недосягаемый для многих виток развития человеческого мозга. Я не буду в восторге, если кто-то назовёт меня выжившей из ума, но и «пепл сыпать на главу» при этом – тоже глупо. Печалиться надо по поводу отсутствия понимания. Человек, живущий в брутальной действительности, только отмахнётся от моих ассоциаций. А тот, кто принимает во внимание фрейдовскую тонкую «подкорку», только подивится столь причудливой изыскательности моих суждений о происхождении рода, символах и сновидениях. Я же и сама этому дивлюсь! Такие ассоциации приходят только в творческом полёте. Будто кто-то диктует их мне из космоса. Возможно, это разум Аниретаке, сгоревшей в объятиях своего Йёгреса на десятой планете Солнечной системы – Фаэтоне – во время её взрыва...»
VIII.
...Житель нового Фаэтона Анир Номис начинал понимать, что автор письма, спрятанного в чипе, – это его «эго», обитавшее триста тысяч лет назад на Земле. По всему она была женщиной, с открывшимся именем – Аниретаке, а если прочесть справа налево, то – Екатерина. А тот рисунок, который изображён на первом листе – это и есть алконост, возможный портрет автора. По крайней мере, если не внешний портрет, то внутренний – отображающий самую суть, психологический портрет Анирова двойника. Даже
