— Не обязательно. Это не военный объект, в конце концов.
— Гм… Но вы же знали, что в доме находятся драгоценности.
— Мне об этом ничего не известно.
— Гм. Вас нанимает, богатый человек в частный особняк, и вы не знаете для чего ему нужна защита?
— Это не мое дело. Я представляю частную компанию и обеспечиваю объект камерами слежения и сигнализацией высшего качества. Другие подробности жизни заказчика нас не интересуют.
— Хорошо, Бог с ним. А в спальне покойного, где он проводил большую часть жизни, особенно последнее время не было камеры?
— Нет.
— Вот как! Почему?
— Он просил не ставить камер ни в одной из спален.
— Гм. А где вы лично были в тот день и в тот час?
— Я… я был на другом объекте. В другом конце города.
— Гм. Интересно. Кроме вас кто-нибудь ещё имеет доступ к этим камерам?
— Нет.
—Где в настоящий момент находятся все камеры слежения?
— На своих местах.
— Точно там же точно те же?
— Точно.
— Я пришлю нашего специалиста. Он соберет все камеры и сделает проверку в лаборатории.
— Вероятно, это ваше право, — без энтузиазма отозвался Денис Ферин, находившийся в откровенно стрессовой ситуации впервые, — но на это время дом всё равно должен охраняться… У меня договор на целый год.
— Не переживайте, мы заменим все камеры нашими.
11
На Н-ской улице, прилежащей к Невскому проспекту в незаметном старом доме в первом этаже располагалось частное сыскное бюро под названием «Филин». Генрих Львович зашел в подъезд, поднялся несколько ступеней и позвонил. Обитая коричневым материалом дверь отворилась, звякнули при входе колокольчики, и гость оказался в совсем маленькой приемной, где у окна выходившего во двор-колодец, столь типичный для Петербурга, стоял стол, за которым сидела серьезная хорошо одетая дама постарше средних лет. Она вежливо улыбнулась вошедшему, и пригласила сесть в кресло перед её столом.
— Вы назначили встречу с Юрием Ивановичем на 20:15? Господин…
— Фридланд Генрих Львович… Совершенно верно. Только я бы попросил Вас с самого начала держать всю информацию о моем визите сюда и, особенно о моем имени, абсолютно дискретно.
— Вы можете на нас совершенно положиться, Генрих Львович. Меня зовут Елена Дмитриевна, я секретарь Юрия Ивановича, он уже ждет Вас, и Вы можете быть уверены, что он Вам поможет.
Она доброжелательно на сей раз улыбнулась взволнованному, и несколько растерянному клиенту и, постучав, распахнула перед ним дверь в кабинет частного детектива.
— Доброе утро, Генрих Львович! Рад Вас видеть, прошу Вас,— поднялся ему навстречу невысокий лысеющий мужчина с бледным тщательно выбритым лицом лет шестидесяти и крепко пожал гостю руку,— присаживайтесь вот, пожалуй, здесь Вам будет удобней. — Он указал на кожаное потертое кресло перед небольшим журнальным столиком и сам, выйдя из-за своего рабочего стола, сел напротив.
— Юрий Иванович Карп, частный следователь компании «Филин, собственно её основатель. Имею хороший опыт работы в наших органах безопасности и правозащитных органах. Имею контакты со службами безопасности и, если дело принимает особо опасный характер, ставлю их в известность. Но, как правило, до этого не доходит, и мы справляемся сами. — Все это следователь произнес успокаивающим голосом .
— Да, я помню то шумное расследование убийства в Казино. О Вас еще писали как об очень ответственном и серьезном детективе. Но у меня несколько другого рода ситуация. Мой батюшка скончался у себя дома при несколько странных обстоятельствах…
— Могу я предложить Вам чашку чаю или кофе?
— Чаю, пожалуй.
— Елена Дмитриевна, пожалуйста, две чашки чаю… — поднявшись и приоткрыв дверь, попросил он у секретарши,— Вы предпочитаете шиповниковый или зеленый или самый простой?
— Простой.
— Хорошо. Елена Дмитриевна два простых чая.
Они устроились друг против друга. Генрих Львович собирался с мыслями. Последние дни ему стало как-то уж очень тяжело жить. Неуютно жить. Привыкший к весьма спокойному распорядку часов и дней работы и отдыха, когда он точно знал, что его ждет завтра и послезавтра и через месяц, он вдруг оказался в черт знает какой пугающей, нет даже страшной, по настоящему страшной ситуации. Самое основное, что страшило его, так это и необъяснимость происходящего, и неизвестность будущего.
— Дело в том, уважаемый Юрий Иванович, что мой батюшка был одним самых крупных знатоков в области бриллиантов. Это у нас семейное. Я, правда, не пошел по его стопам, да и сестра и младший брат нет, но все дядья и тетки так или иначе связаны с этим необыкновенным и мало известным миром. Так вот…
И Генрих Львович рассказал детективу всё что знал. Он пришел к Юрию Ивановичу не случайно, а по рекомендации коллег, поэтому доверял ему заранее и можно сказать даже слишком. Но, впрочем, это было в характере Генриха Львовича доверять людям, пренебрегая возможными каверзами их души.
— Итак, Генрих Львович, я выслушал вашу необычную, прямо скажем, историю, но… — он сделал паузу и пытливо посмотрел на клиента,— я так и не понял, чего именно вы от меня ожидаете. Найти завещание?
— Завещание… — раздумчиво повторил Генрих Львович,— нет, то есть да… Но это ведь, пожалуй, на сей час и не главное… Я бы хотел, чтобы вы помогли мне разобраться в целом, что тут происходит и что произошло и, главное, нашли первого свидетеля, Екатерину Исаевну Рюмину, сиделку отца, видевшую его последней! И, вероятно, знающей о нем очень многое, чего не знаем мы.
— Вот теперь мне понятно.
— Хорошо, но вы должны провести расследование совершенно дискретно. Никто не должен заподозрить о вашем расследовании и о вашем существовании вообще... Я готов даже взять с Вас письменное обязательство…
— Это лишнее…, — поморщился тот,— в нашей этике это и так понятно…
— Вы ничего не записывали из нашего разговора, неужели полагаетесь на свою память?
— Как раз наоборот, Генрих Львович, вся наше беседа записана на магнитофон и у меня будет время всё внимательно прослушать ещё раз. Полагаю, однако, мне придется побеспокоить вас и не однажды.
— С этим нет никаких проблем. Но только не по домашнему телефону и не по сотовому.
— Разумеется.
12
Артур Львович отказался жить у брата на время своего пребывания в Петербурге, хотя тот настойчиво приглашал, и снял маленький уютный номер в новой частной гостинице в самом центре за удивительно умеренную плату. Особняк отца оцепили на время расследования и закрыли. На его отказ жить у Генриха Львовича, было много причин. Главная из них заключалась в его желании провести собственное расследование. Начал он с господина Федора Ивановича Коконина, личного водителя Льва Давидовича . Артур знал Федора, как его просто называли в семье, много лет. Он был, в некотором смысле, доверенным отца, так, по крайней мере, полагал про себя Артур. О человеке этом почти и не было сведений, кроме того что происходил он из финнов, и этим гордился, имел где-то семью, кажется жену и дочь, и по-собачьи был предан Льву Давидовичу. Годов ему было около шестидесяти, то есть чуть меньше чем хозяину, и выглядел очень уравновешенным, очень молчаливым и весьма замкнутым человеком. Лицо круглое, бледное с маленькими светлыми глазами выражало равнодушие ко всему, а прямой редкий русый с сединой волос уже не мог скрыть лысину. Одевался он всегда педантично, костюм, белая накрахмаленная и
