– Она была такая непоседа, – ответила Мальцева. – Да и работаем мы в разные смены. Сам знаешь, Аркаша, что мы вкалываем ночью, а она – днем. Временами мы не встречались сутками. Трудно поверить, что мы никогда больше ее не увидим.
– Я понимаю, вы расстроены. – Аркадий не раз видел, как «мамаша» Мальцева плакала, если в фильмах про войну убивали немцев. Остальные орали: «Получи, фашист, гранату!», одна Мальцева тихо рыдала в платочек.
– Она взяла мою резиновую шапочку для душа и не вернула ее. – Оказалось, что глаза Мальцевой на этот раз сухи.
Слава предложил:
– Неплохо взять свидетельские показания у других ее приятельниц.
– У Зины были враги? – спросил Аркадий. – Кто-нибудь желал ей зла?
– Нет! – хором ответили женщины.
– Задавать подобные вопросы нет необходимости, – предупредил Слава.
– Тогда не буду. Что еще принадлежало Зине? – Аркадий оглядел фотографии на дверце шкафа.
– Вот ее племянник. – Динка уверенно показала на снимок темноволосого мальчика, который держал огромную виноградную гроздь.
– А вот – любимая актриса. – Наташа махнула на фото Мелины Меркури. В облаке сигаретного дыма та выглядела недовольной. Значит, Зина хотела подражать темпераментной знойной гречанке?
– А мужчина у нее был? – поинтересовался Аркадий.
Женщины переглянулись, словно их оскорбили. Потом Наташа промолвила:
– Нет, иначе мы бы знали.
– Нет, мужчины не было, – хихикнула Динка.
– Не было, – подтвердила Мальцева.
– Самое верное – это ровные товарищеские отношения со всеми, – отчеканил Слава.
– Вы видели ее на танцевальном вечере? Вы сами там были?
– Нет, Аркаша. В моем-то возрасте! – застенчиво сказала Мальцева. – Ты разве забыл, что мы тогда разделывали рыбу? Наташе, кажется, нездоровилось, верно?
– Да. Когда Слава начал играть, я только чуть-чуть посмотрела.
Наверное, все-таки надела платье, подумал Аркадий.
– А ты, – спросил он Динку, – там была?
– Да. Американцы плясали, как обезьяны. Только Зина умела танцевать, как они.
– Она танцевала с ними?
– По-моему, в американских танцах есть какая-то нездоровая сексуальность, – заметила Мальцева.
– Значение танцев в том, чтобы укреплять дружбу между народами. Какая разница, с кем она танцевала, раз позднее произошел несчастный случай? – сказал Слава.
Аркадий вывалил содержимое коробки на койку Зины. Одежда была заграничной, но изношенной до дыр. В карманах пусто. На кассетах были записи «Роллинг Стоунз» и «Дайер Стрейтс», магнитофон – марки «Саньо». Никаких документов, но так и должно быть. Трудовые книжки и паспорта с визой находились в корабельном сейфе. Губная помада и духи лежали в глубине ящика. Сколько времени запах духов Зины Патиашвили продержится в каюте? В шкатулке лежала нитка искусственного жемчуга и игральные карты: сплошь дамы червей. Еще пачка «красненьких» – десятирублевых банкнот, – обвязанная резинкой. Чтобы все внимательно рассмотреть, потребуется время, которым Аркадий сейчас не располагал. Он сложил вещи обратно в коробку.
– Здесь все собрано? Все ее кассеты?
Наташа фыркнула.
– Да уж, драгоценные кассетки. Она всегда надевала наушники. Никому слушать не давала.
– Что ты там все ищешь? – возмутился Слава. – Совсем про меня забыл…
– Вовсе нет, – ответил Аркадий. – Просто ты для себя уже все решил. А я думаю медленнее и потому плетусь черепашьим шагом. Спасибо, – поблагодарил он женщин.
– Закончили, товарищи, – решительно произнес Слава.
У самой двери Аркадий задал последний вопрос:
– Ей понравилось на танцах?
– Наверное, – ответила Наташа. – Товарищ Ренько, сходили бы туда сами. Интеллигенция должна общаться с народом.
С какой стати Наташа навесила на него ярлык интеллигента, Аркадий не понял: на конвейере, где чистят рыбу, философы не стоят. Он предпочел не заметить зловещую тень, мелькнувшую на лице Наташи, и обратился к Динке:
– Она не жаловалась на головокружение? Не казалась больной?
Девушка отрицательно помотала головой, отчего ее конские хвосты заметались туда-сюда.
– Она вышла очень довольная.
