– Нет, ничего, – солгал он.
Она повернулась к дому. Шаль зацепилась о ветку и упала с плеч. На руках матери были видны синяки. Мать легко подхватила шаль с земли, укутала плечи и крепко завязала на груди.
– Все равно – все кончено. – Глаза ее смотрели столь отрешенно, что он поверил ей.
Сейчас Аркадий снова явственно услышал мелодию «Чаттануга, чу-чу».
– Зина, серьезно, если узнает шеф, то оторвет башку и мне и тебе. Никому не говори.
– О чем? О том, что мы трахаемся?
– Хватит, Зина. Я говорю серьезно.
– Ты про свой тайник?
– Да.
– Да кому это интересно…
– Зина, будь серьезной.
– То «Зинка, я тебя люблю», а через минуту «Зина, будь серьезной». Тебя не поймешь.
– Дело связано с разведкой…
– На «Полярной звезде»? Ты шпионишь за рыбой? За нашими американцами? Да они немые, почище рыбы.
– Это ты так думаешь.
– А разве не так?
– Приглядывай за Сьюзен.
– Зачем?
– Больше ничего сказать не могу. Я не стараюсь пустить тебе пыль в глаза, я хочу помочь тебе. Надо помогать друг другу. Плавание долгое. Я с ума сойду без такой девушки…
– А, мы забыли про серьезность?
– Куда ты? Время еще есть.
– У кого есть, а у кого и нет. Начинается моя смена, а эта сучка Лидка ищет любой предлог, чтобы мне подгадить.
– Ну, минуточку!
По микрофону проскрипел брезент, словно кто-то встал с раскладушки.
– Займись умственной работой. А мне нужно мешать суп.
– Проклятье! Да подожди! Я гляну в глазок, нет ли там кого.
– Ты и понятия не имеешь, какой сейчас у тебя глупый вид.
– Путь свободен. Ладно, иди.
– Спасибо.
– Зинка, никому не говори.
– Не скажу.
– Зинка, завтра придешь?
Дверь закрылась.
Другая сторона пленки оказалась пустой. Вся, от начала до конца.
Аркадий осмотрел тетрадь Зины. На первой странице была наклеена карта Тихого океана. Зина подрисовала на ней глаза и губы, и получилось, что Аляска, как бородатый мужчина, склонилась к робкой женщине – Сибири. Алеутские острова тянулись к России, как рука.
На последней кассете сначала зазвучала музыка «Дюран-Дюран».
На второй странице тетради красовалась фотография «Орла», стоящего на якоре в заливе, окруженном снежными горами. На третьей странице «Орел» окружали пенящиеся волны.
– Байдарка, – сказал по-английски чей-то голос, – делается так же, как каяк. Ты знаешь, что такое каяк? Ну а байдарка длиннее, тоньше и с квадратной кормой. Раньше лодки делали из кожи и моржовых клыков, они неслись по воде как стрела. Когда к нам приплыли первые русские корабли, Беринг не поверил своим глазам – так быстры были наши байдарки. А самые лучшие всегда делали на Уналашке. Ты понимаешь, что я говорю?
– Я знаю, что такое каяк, – ответила Зина по-английски, тщательно выговаривая слова.
– Ну я покажу тебе байдарку, и ты убедишься сама. Я проплыву на ней вокруг «Полярной звезды».
– Я бы хотела тебя сфотографировать.
– А мне хотелось бы большего. Я бы хотел показать тебе мир. Повезти тебя в Калифорнию, Мексику, на Гавайи. На свете так много прекрасных мест. Это просто сказка.
– Когда я его слушаю, – проговорила Зина, уже на обратной стороне пленки, – мне вспоминается мой первый мальчик. Мужчины ведут себя как злые дети, но он – как первая любовь, сладкая и нежная. Он,
