Потом они мгновенно заснули и не просыпались до утра.
Последующие несколько недель их страсть друг к другу нарастала, словно, помня о будущем воздержании, они торопились насытиться сейчас. Хотя по вечерам Блейз тошнило, в остальном пока она не замечала никаких признаков своего нового состояния.
Новость о том, что она ждет ребенка, разнеслась словно по ветру, хотя официально о ней никто не объявлял. Пришло лето. В садах и на полях зрел урожай, а в животе Блейз рос ребенок. Чтобы избежать споров с женой, Эдмунд пригласил свою сестру погостить в имении до самого рождения малыша. Измучившись в одиночестве, Дороти Уиндхем с радостью согласилась. Энтони по-прежнему оставался при дворе, хотя так и не успел найти себе жену. Его новый титул лорда Уиндхема из Риверсайда увеличивал шансы на удачный брак, но даже если какая-нибудь из придворных дам и привлекла его внимание, он не счел нужным известить об этом мать или дядю.
Шестнадцатого сентября Блейз и Эдмунд отпраздновали первую годовщину свадьбы. Миновал Михайлов день, и потянулась непривычно дождливая осень. В последний день ноября графиня Лэнгфорд отметила свое семнадцатилетие, Она погрузнела, но сияла от счастья, заражая им всех вокруг. Что касается Эдмунда, он обрел покой, какого не ведал долгие годы, ибо беременность жены проходила месяц за месяцем безо всяких осложнений, к которым он так в свое время привык. Постепенно он уверовал, что наконец-то у него появится наследник.
Эта убежденность была настолько сильна, что он не стал спорить, когда Блейз еще в начале осени объявила, что Рождество в Риверс-Эдже будет отмечаться как обычно. Позднее и сестра заверила Эдмунда, что она присмотрит за Блейз.
— Проводить Рождество вдали от родных так печально, Эдмунд, — объясняла Дороти. — И потом Розмари Морган наверняка захочет быть рядом с дочерью во время рождения своего первого внука. Кто сможет помочь твоей жене лучше ее собственной, матери, которая произвела на свет стольких детей?
— Блейз с самого начала была отличной хозяйкой дома, — напомнил Эдмунд. — И конечно же, она пожелает все делать сама.
— За приготовлениями к Рождеству она сможет наблюдать с кресла в зале, братец. Ну перестань же тревожиться!
Беременность — обычное состояние для женщины. Это не болезнь, — решительно заявила Дороти.
Блейз лукаво заулыбалась, когда золовка, с которой они стали близкими подругами, несмотря на разницу в возрасте, передала ей этот разговор.
— Бедный Эдмунд, — вздохнула она, — не знаю, кто из нас труднее переносит беременность — он или я.
— Мужчины понятия не имеют, что значит носить под сердцем ребенка, — последовал резкий ответ. — Только женщины знают, что это такое, дорогая. Я помню, как радовалась всякий раз, вынашивая детей Ричарда. А мужчины просто испытывают облегчение при виде своих наследников, ибо в детях видят свое бессмертие. Знаешь ли, мужчины — простаки, стоит исполнить их желание, и они будут довольны. А желания эти самые обычные: еда, одежда, жилье, женщины, сыновья, богатство и власть.
Блейз расхохоталась.
— Эдмунд не стремится к власти, Доро.
— Да, но он — исключение из правила, дорогая. Берегись других мужчин, ибо в своих порывах они способны уничтожить тебя.
— Доро, мне предстоит всю жизнь провести здесь, с Эдмундом. Я ни за что не покину Риверс-Эдж — если не считать визитов к сестрам или родителям. Мой мир прост, и другого мне не надо.
Рождество они вновь праздновали вместе: на двенадцать дней пиршеств и веселья собрались все Морганы. Блайт с мужем, Николасом Кингсли, жила на расстоянии мили от Риверс-Эджа, на другом берегу реки Уай. Лорд Кингсли заказал удобную лодку, чтобы облегчить для жены и для себя плавание по реке — это оказалось весьма кстати, так как леди Кингсли тоже ждала ребенка в самом непродолжительном времени. Блисс, по-прежнему стройная, прибыла из столицы вместе с Оуэном и Энтони. Ее наряды были сшиты по последнему крику моды, а ее многочисленные и пикантные сплетни дали пищу для разговоров всем женщинам семьи на несколько дней.
Когда прибыли лорд Морган и его жена, Блейз, едва взглянув на мать, воскликнула:
— Мама, неужели ты…
— Да, я жду ребенка, Блейз, как ты и Блайт. И в этом нет ничего странного, — она улыбнулась мужу. — Мы с отцом уже привыкли иметь много детей, а без вас троих дом кажется таким пустым. К тому же Дилайт этой зимой уезжает вместе с Блисс и Оуэном. Не припомню, когда мне в последний раз было так одиноко. Знаю, это глупо с моей стороны — ведь мне уже тридцать четыре года, но мне просто необходим еще один ребенок.
— Нет, мама, это справедливое желание, — рассмеялась Блисс, — скажи только, когда появится на свет наша новая сестра или брат?
— Где-то в конце марта или в начале апреля, — ответила леди Розмари.
— Ты увела победу у меня из-под носа, — пожаловалась Блейз. — А я-то надеялась стать предметом всеобщего внимания теперь, когда ребенок должен вот-вот родиться!
Розмари Морган улыбнулась, с любовью взглянув на дочь.
— Это поправимо, Блейз! Я вижу, твой малыш не замедлит появиться.
— В день Рождества, — отозвалась Блейз. — Помню, в прошлом году я просила у Бога такой подарок.
Однако ее молитва не была услышана. Рождество наступило и прошло, а дитя Блейз по-прежнему оставалось в чреве матери. Графиня Лэнгфорд мало-помалу приходила в раздражение. Поглядывая на Блисс, она тяжело вздыхала — какой прекрасной и стройной казалась ей сестра! И Дилайт не уступала ей, тоже удивив всю семью. Через восемь месяцев после свадьбы близнецов Дилайт вымахала так, что стала выше трех старших сестер, а ее красивая грудь не вызывала теперь насмешек даже у Блисс — та лишь втайне завидовала. В свои пятнадцать лет Дилайт Морган уже обещала стать неотразимой.
Ларк и Линнет было по одиннадцать с половиной лет, а Ваноре в феврале исполнялось девять Близнецы еще вели себя, как дети, часто шептались, прикрывая рты ладошками, и хихикали. Но Ванора постепенно утрачивала детские замашки, хотя дерзости в ней не убавилось ни на йоту. Она по-прежнему дразнила Блисс, которая, несмотря на месяцы, проведенные при дворе, так и не научилась снисходительно относиться к насмешкам младшей сестренки. Что касается самых младших Морганов, Гевина и его сестры Гленны, за это время они ничуть не изменились.
В последний день старого года дитя Блейз возвестило о своем скором появлении. Если Блейз и испытывала когда-нибудь благодарность к семье, то сильнее всего — сейчас, ибо давние мучительные воспоминания вернулись к Эдмунду, и он перепугался за молодую жену. Блейз некогда было успокаивать его — все ее силы уходили на то, чтобы ребенок благополучно явился в этот мир. Она с облегчением узнала от Блисс, что ее отец, Энтони и два свояка увели Эдмунда в зал, чтобы хорошенько напоить.
Блисс и Блайт были тоже отправлены в зал, чтобы присмотреть за детьми, ибо Блайт, время родов которой тоже приближалось, ничем не могла помочь сестре. Однако Блисс сновала из зала в спальню и обратно, разнося новости.
— Не понимаю, почему Дилайт не может присмотреть за малышами, — пожаловалась она матери.
— Блисс, ты несправедлива. Дилайт всеми силами пытается завладеть вниманием Энтони. Как ты думаешь, почему она напросилась к тебе в гости на целую зиму? Энтони еще не остановил ни на ком свой выбор, а Дилайт мечтает выйти за него замуж.
— Значит, у нее уже начались недомогания? — спросила леди Дороти.
— Еще год назад, — последовал ответ.
Пожилая леди задумалась.
— Тогда, пожалуй, нам следует помочь этим двоим. Если ни одна из дам при дворе короля Генриха не завоевала сердце Энтони, значит, его женой вполне может стать Дилайт!
Розмари Морган улыбнулась, зная, как слова леди Дороги порадовали бы ее дочь. Дилайт наотрез отказывалась даже думать о ком-нибудь из поклонников, которые весь прошедший год осаждали предложениями ее родителей.
