хотя тэтан и не может действительно попасть в затруднительное положение, он может, соглашаясь с общепринятой в данный момент мыслью в той вселенной, где он находится, подхватить некий шаблон мышления, который делает его менее эффективным, поскольку он решает быть следствием. Если он чувствует, что должен получать все свои данные откуда-то извне, он становится следствием знания, следствием вселенных и постулатов и склонным к сокращению своей собственной способности формировать или создавать знания.
В Саентологии мы можем полностью передать все эти детали, так как мы только призываем обратить внимание на шаблон, которым индивидуум уже владеет; поэтому, в действительности, мы его ничему не учим. Мы лишь указываем на те вещи, которые он уже принял или сам создал.
Вообще говоря, истинно только то, что каждый индивидуум ответственен за все, что с ним происходит. Когда индивидуум, желая создать много интересных эффектов, решает войти во множество вселенных или ловушек, он может запутаться в том, что он делает, где он находится, и чем является все вокруг. Саентология показывает, что все это можно увидеть или изменить с позиции самого индивидуума, чтобы добиться каких-то перемен в его собственном состоянии.
Например, тэтан приходит к «убеждению», что правильный способ жить — это делать все так, как делал отец. Это приглашение быть в отцовской вселенной. Позже он меняет свое мнение об этом, но находит себя все еще в отцовской вселенной, к которой теперь возникает неприязнь. Он мог бы быть более эффективным, более способным, если бы мог не быть теперь в этой отцовской вселенной. Как правило, в наше не просвещенное время, он дожидается смерти, чтобы отделить себя от окружения, в котором находится, а до той поры смиряется с ним. Этого уже не нужно делать теперь, когда у нас есть Саентология. Он может в любой момент, под надлежащим руководством, освободиться из любой ловушки, в которой находится, и начать свою новую серию суждений.
Мы, таким образом, не можем говорить о знании, как о некой всеобщности. Это всего лишь какая-то данность. Жажда знаний является жаждой постулатов других тэтанов и может привести человека к забыванию, что он сам является соучастником создания этих постулатов, и что он сам должен был следовать некоторому курсу, чтобы ввести себя в пределы влияния постулатов других тэтанов.
Если человек является следствием знаний, то порождение данных, суждений или «фактов», делающее их существующими, отделит его некоторой дистанцией от бытия следствием, если он очень озабочен тем, чтобы быть следствием. Если это его базовое суждение, он не будет много заниматься порождением информации, делая ее существующей; однако, чтобы выйти из ловушек, в которых он находится, ему необходимо, в определенной степени, делать это.
Породив несколько барьеров или ловушек, индивидуум затем теряет контроль над барьерами или ловушками, не желая быть следствием. Разумеется, он действительно теряет контроль над ними; иначе он не мог бы стать ими пойманным. Чтобы освободить его из некоторой ловушки, нужно найти те части этой ловушки, которые он сам желает создавать или владеть ими. Это помещает барьеры (которыми могут быть пространства, движения энергии или преграды) под его контроль; и его постулирование, что он может иметь это или владеть тем или другим, заставляет его желать быть в этой ловушке. В момент, когда это происходит, он уже больше не находится в ловушке, а если даже в некоторой степени еще и находится в ней, он не протестует против нее и может покинуть ее, когда пожелает.
Цивилизация и жестокость
Способ полностью парализовать нацию и сделать ее совершенно неуправляемой мог бы состоять в запрете образования любого рода в пределах этой нации и во внушении каждому человеку, принадлежащему к этой нации, чувства, что он не должен принимать ни от кого никакой информации о чем бы то ни было. Чтобы сделать нацию послушной, нужно поддерживать благожелательное отношение к образованию и почитать образованных людей и воспитательные мероприятия. Чтобы покорить какую-то страну, может быть недостаточно подавить ее пулями. Когда это сделано, нужно применить воспитательные меры, чтобы создать некоторое согласие между людьми, в том числе между завоевателями и покоренными. Только в этом случае можно получить общество, цивилизацию или, как мы говорим в Саентологии, благополучно идущую игру.
Другими словами, можно достичь двух крайностей, ни одна из которых не является желаемой для индивидуума. Первой крайности можно достичь, делая акцент только на самостоятельно созданные данные или информацию. Это может привести не только к потере межличностных отношений, но также и к озабоченности тем, как бы получить эффект, который, как это происходит у варварских народов, приведет к такой социальной жестокости, которую невозможно себе представить в цивилизованной нации. Другой крайностью может быть полнейший запрет любой самостоятельно созданной информации и разрешение только тех данных или суждений, которые порождены другими. Так мы получим индивидуума, не обремененного никакой ответственностью, настолько легко управляемого, что он может быть только марионеткой.
Самостоятельно созданные данные, следовательно, не являются чем— то плохим, как и образование и воспитание, но одно без другого, с удерживанием их в некотором равновесии, создает неигровое условие или отсутствие цивилизации. И действительно, наблюдая различные нации, мы можем увидеть таких индивидуумов, как представитель какого-нибудь африканского племени с его полным презрением к истине, делающего упор на грубость и жестокость со всеми, кроме самого себя, что является отсутствием цивилизации, или другую крайность — Китай, рабски преданный старым учителям, неспособный произвести достаточно правителей, которые могли бы без кровопролития сохранять нацию.
Мы можем заметить таких личностей, которые должны быть лишь теми, кто создает постулаты и команды. Свой авторитет им дороже, чем состояние и благополучие миллионов, которые страдают от таких людей (Наполеон, Гитлер, Кайзер Вильгельм, Фредерик Прусский, ЧингизХан, Аттила). Мы знаем также и ученых, доучившихся до слепоты и являющихся величайшими мировыми авторитетами в правительствах или других подобных структурах, которые не могут самостоятельно управиться даже со своим счетом в банке или с собакой. В обоих случаях мы имеем полный дисбаланс. Человек, заставляющий дрожать мир, сам не желает быть следствием любого рода (и все вышеупомянутые люди были отъявленными трусами). И существует его противоположность — человек, который не будет знать, о чем вы говорите, если вы попросите его создать собственную идею.
Другой пример этого мы видим в фундаментальных законах ведения войн. Войсковое соединение, чтобы быть эффективным, должно быть способным атаковать и обороняться. Его вооружение должно подразделяться на две равные части — пятьдесят процентов для атаки и пятьдесят процентов для обороны. Другими словами, даже в таком грубом виде деятельности, каким является война, мы обнаруживаем, что добиться успешного результата невозможно без того, чтобы войска были способны посвятить половину своей энергии атаке, а половину обороне.
Обладая таким, намного более широким взглядом на жизнь, мы обнаруживаем на любой динамике, что успех, игра, любая деятельность и сама жизнь зависят от готовности быть как причиной, так и следствием. Тот, кто дает, должен быть готов и получать. Тот, кто получает, должен быть готов и давать. Когда эти принципы нарушаются, нарушается наиболее фундаментальный закон человеческих взаимоотношений, и результатом становится неигровое условие, такое как аберрация, умопомешательство, антисоциальность, преступность, бездействие, лень, усталость, мания, фанатизм и все прочие вещи, против которых протестуют люди. Но дисбалансы между причиной и следствием также вводят случайности в игру жизни, и нельзя пренебрегать их потенциалом в создании игры.
Любая информация ценна в той степени, в какой вы можете ее использовать. Другими словами, любая информация ценна в той степени, в какой вы можете делать ее вашей. Саентология, в отличие от других наук, не учит вас — она только напоминает, так как вся эта информация была вашей изначально. Это не только наука о жизни, но это и отчет о том, что вы делали до того, как забыли о том, что вы делали.
