– Обязательно, Лафит, и моя дочь тоже, – пообещала Отем. – Мадемуазель д’Олерон – хозяйка поместья, а мадемуазель де ля Буа – дочь его величества! Они француженки и должны жить на родине.
Мажордом поклонился.
– Мы с нетерпением будем ждать вашего приезда, госпожа маркиза.
Глава 16
Отем смотрела с вершины холма на дом брата. Королевский Молверн выглядел одиноким и заброшенным. Неухоженный сад разросся. Крыло, подожженное круглоголовыми, так и лежало в руинах.
Лошадь Отем переступила с ноги на ногу, и маркиза, протянув руку, сжала пальцы брата.
– Кровь Христова, Чарли, да он необитаем! Выглядит просто ужасно. Я рада, что мы оставили маму и детей в Вустере.
– Ничего, сестрица, скоро все наладится, – заверил брат. – Слава Богу, что не пришлось обращаться к королю за деньгами на восстановление поместья. Бедный Карл и так почти нищий, а его целыми днями осаждают вернувшиеся единомышленники и те, кто оставался ему верен все это время. Он утверждает, что я единственный, кто ничего у него не просил, – со смешком пояснил Чарлз. – Думаю, моя задача куда легче, чем его. – Он пустил коня шагом и добавил: – Вперед, Отем, спустимся вниз и посмотрим, что сталось с моим домом.
Они достигли подножия холма, спешились и привязали лошадей к кусту. Чарли вынул из кармана большой ключ и, вставив его в старый железный замок, повернул. К его удивлению, парадная дверь бесшумно открылась.
– Кто-то все это время смазывал замок, – пробормотал он себе под нос, переступая порог.
Их ждал еще больший сюрприз – в доме царила безукоризненная чистота: полы, с которых сняли ковры, были подметены, дерево натерто воском, на мебель натянуты чехлы, а окна прикрыты шторами. Герцог раздвинул тяжелую ткань, и в комнату ворвался солнечный свет.
– Вижу, за Королевским Молверном все это время приглядывали, – заметил он сестре.
– Как же иначе, сэр? – раздался старческий голос.
Они не успели обернуться, как подошедший упал на колени перед Чарли и стал целовать его руку.
– Добро пожаловать домой, милорд, – всхлипнул Бекет. Слезы ручьем лились на его поношенную черную ливрею.
Герцог Ланди нагнулся и поднял мажордома. Глаза их встретились, и Чарлз вымолвил всего одно слово:
– Спасибо! – Потрепав старика по плечу, он крепко пожал ему руку. – Как тебе удалось сделать невероятное, Бекет? Разве круглоголовые не отдали дом кому-то из своих приспешников?
– Отдали, ваше сиятельство. Какому-то самодовольному ничтожеству, святоше по имени Дунстан. О, как они торжествовали, как стремились переделать дом на свой лад! Первым делом в зале сняли портреты лорда и леди де Мариско. Леди Дунстан заявила, что он был не кем иным, как пиратом, а его супруга не лучше обычной… ну, вы понимаете, милорд. И тут началось! Двери открывались и закрывались сами по себе. Портреты лорда и леди Дунстан то и дело падали, как бы крепко мы ни вколачивали гвозди. То камины задымят, хотя огня в них не было, то слуги, привезенные лордом и леди Дунстан, клянутся, будто черноволосая дама с огромными бирюзовыми глазами бродит ночами по дому. Но самое удивительное случилось в Двенадцатую ночь, и поскольку я все видел собственными глазами, могу засвидетельствовать, что это чистая правда. Лорд Дунстан предложил выпить за здоровье лорда-протектора Кромвеля. И не успели мы оглянуться, как кубки лорда и леди сами собой подскочили в воздух, наклонились и вылили вино на головы новых хозяев.
Отем захлебнулась смехом. Бекет ухмыльнулся и продолжал свое повествование:
– Итак, милорд, в зале воцарилась мертвая тишина. Немного опомнившись, леди Дунстан вскочила и объявила мужу, что ни минуты не останется в этом доме, где беснуются демоны, и что готова оставить это проклятое место в полное их распоряжение. Кроме того, дом чересчур старомоден, и по комнатам гуляют сквозняки. Но тут их портреты снова свалились с ужасным грохотом, и она, визжа от страха, бросилась вон. Уже через час горничная уложила вещи, которые могли понадобиться на первое время, и леди навсегда оставила Королевский Молверн. На следующий день убрался ее муженек вместе с багажом, к моему величайшему облегчению. После этого никто не посмел сюда явиться. Мы с женой заперли дом, но старались поддерживать в нем порядок. Сразу же после отъезда Дунстанов я вновь повесил фамильные портреты. Они ни разу не упали.
– Когда можно будет вселиться сюда? – осведомился герцог.
– К завтрашнему дню, ваше сиятельство. Я соберу слуг, тех, кто еще способен работать, и заменю остальных их родственниками. А ваши детки? Они тоже приехали?
– Пока нет. Только я, матушка, сестра и две ее дочери. Они пока в Вустере, но мы сегодня же вернемся туда и привезем их. Прикажи садовникам приниматься за работу и передай, что старикам будут выделены коттеджи и пенсии. Я не забываю тех, кто верно служил моей семье как в счастливые времена, так и в смутные, – объявил герцог и обратился к сестре: – Нам пора, Отем.
– Миледи… – пробормотал дворецкий.
– Да, Бекет?
– Я так и не поздоровался с вами как следует, но, поверьте, счастлив вас видеть. А ваш супруг? Когда его ждать?
– Спасибо, Бекет, но я вдова. Мой муж, маркиз д’Орвиль, скончался.
– Примите мои соболезнования, миледи, – с поклоном заметил Бекет.
– Да, еще одно, Бекет, – вспомнил герцог. – С тех пор Дунстаны ни разу не появлялись? Король пообещал, что никто не будет лишен права владения, и я не хотел бы лишиться фамильного поместья.
– Они погибли, милорд, на выезде из Вустера. Кони чего-то испугались во дворе гостиницы и понесли, прежде чем кучер успел вскочить на козлы. Через несколько миль карета перевернулась. Детей у них не было. Никто не скорбел по этим людям, и поскольку окрестные жители не знали, откуда они родом, то и похоронили их на соборном кладбище. Слуги разворовали их вещи и сбежали со всем скарбом, а священники забрали все, что было в экипаже, вместе с драгоценностями леди Дунстан в уплату за гробы и рытье могил.
Чарли кивнул, довольный, что теперь не придется досаждать кузену просьбами вернуть дом.
– Мы прибудем завтра, – сообщил он Бекету и вместе с сестрой отправился в Вустер.
На следующий день два дормеза и телеги, дребезжа, вкатились во двор Королевского Молверна. Двери дома распахнулись, и процессия лакеев в ливреях с герцогскими гербами вышла на крыльцо, встречая хозяев. Бекет поспешил приветствовать прибывших, но самый теплый прием был оказан Адали. Он лично протянул мажордому графини руку, широко улыбаясь и непрерывно болтая.
– Мне отвели прежнюю комнату, Бекет? – осведомилась Отем.
– Да, миледи, а малыши разместятся рядом с вами. Между спальнями есть дверь. Герцогиня тоже поселится в прежних покоях. Все будет как раньше, – радостно объявил он.
– А я скучаю по своему пони, – закапризничала Мадлен.
– У тебя будет другой, – пообещал герцог.
– Говори по-английски, – велела бабушка. – Теперь ты в Англии, дитя мое. И ты тоже, Марго.
– Хочу домой, – захныкала Мадлен, едва переступив порог. – Мне не нравится в Англии. Хочу в Шермон!
Отем остановилась и, подхватив на руки дочь, поставила на стул, так что глаза их оказались на одном уровне.
– Ты обязательно поедешь домой, Мадди, но не сейчас. Я шотландка по рождению, и наш король только что вернулся на трон. Дядя Чарли – его кузен, и гостить в его замке – большая для нас честь. Пока что мы остаемся в Англии. Здесь живут почти все наши родственники. Возможно, мы даже посетим Шотландию, и вы с Марго увидите Гленкирк, где я росла. Я уже рассказывала тебе об этом и повторять не намерена. С тобой твоя Мари, а у Марго есть Жизель. Не расстраивай сестренку, Мадди. Сама знаешь, она во всем тебе подражает, и если ты станешь капризничать, ее тоже не уймешь. А значит, и мне покоя не будет. В своей комнате можешь изъясняться по-французски, но на людях говори по-английски. Ясно?
