— Можно нам взять немного?
Они бросились к тарелке, как голодные щенки, узревшие миску с едой, расталкивая друг друга и создавая невероятный шум. Смеясь, Кон поднял тарелку над головой и сказал:
— Минуточку! За все надо платить. Сначала заключим сделку. Вы получите кукурузу и в придачу вечернюю сказку, а затем пойдете спать. Идет?
Пять голов закивали в унисон. Трехлетнюю Энни меньше всех волновала эта сделка. Забравшись Кону на колени, она встала во весь рост, чтобы достать кукурузу, и не упала только благодаря тому, что успела вцепиться ему в волосы.
— Дай, дай мне! — пропищала малышка. — Прямо сейчас!
Улыбнувшись, Кон бросил ей несколько кукурузинок в раскрытую ладошку и обратился к другим:
— Ну так как?
— Ах, Кон, может, ты разрешишь нам поиграть еще немного?
— И нам так хочется узнать, кто же родится.
— Нет, — сказал он решительно. — Кукуруза, вечерняя сказка, и бай-бай. Или ничего не получите.
В конце концов они сдались, но Молли потребовала, чтобы сказка была по-настоящему захватывающей. Не о какой-то там Златовласке.
Кон согласно кивнул.
— Никаких Златовласок, даю честное слово! — Удерживая Энни на коленях, он протянул детям тарелку с кукурузой. — Ну как, хотите послушать историю о том, как Санта-Клаус потерял свои очки и заблудился, разнося детям подарки?
— Хотим! Хотим! А где он заблудился?
— Здесь, в Нью-Мексико, — ответил Кон. — Прямо на дороге. Это случилось холодной, дождливой ночью…
Тихо сидя в кресле напротив, Сабина видела, с каким интересом дети, устроившиеся на полу и диване, слушали рассказ Кона о том, как Санта-Клаус потерял свои очки в окрестностях ранчо и не мог поэтому как следует разглядеть карту. И о том, как Том, Тейн и Шэд, тогда еще мальчишки, помогли ему разнести подарки по всему миру.
Это он ради меня так старается, подумала в отчаянии Сабина. Хочет доказать, что изменился и стал другим человеком, не похожим на того Кона, который менял женщин как перчатки. И если она поверит ему, то вновь угодит в ловушку. А после Рождества каждый из них вернется к своей жизни, и она опять окажется одна, с разбитым сердцем, так как Кон уйдет, даже не обернувшись. Все эти разговоры о том, что он изменился, — всего лишь пустой треп. И не более того.
Но лица детей говорили о другом. Они верили Кону и смотрели на него во все глаза, боясь пропустить хоть слово. Они были просто покорены им. А детей провести невозможно, они чувствуют малейшую фальшь. Как же будут обожать его собственные дети!
Мысль, однажды поселившись в голове, не покидала ее. И все вдруг предстало для Сабины в ином свете. Теперь легко было вообразить, что один из окружавших Кона малышей — его собственный. И ее тоже.
Сабина испугалась, что произнесла эти мысли вслух. Но, когда встревоженно взглянула на Кона, тот лишь слегка улыбнулся ей и продолжил рассказ как ни в чем не бывало. Нет, нет и нет! Она не должна обольщаться, не должна думать о нем, не должна искать свои и его черты в лицах несуществующих детей.
Погруженная в свои мысли, Сабина не заметила, что сказка дошла до счастливого конца и что самые маленькие из детей уже крепко спят.
— Вот видишь, подействовало, — тихо сказал ей Кон. — Как думаешь, оставить их здесь или отвести наверх?
Сабина оглянулась. Энни и четырехлетний сын Тейна, Крис, спали на его коленях. Молли зевала, отважно борясь со сном. Не отставали от нее Дик и Пол.
— Им, вероятно, придется провести здесь всю ночь. Поэтому будет лучше, если мы их уложим в постель. Молли, дорогая, ты не поможешь нам отвести всех наверх?
— Ну конечно… А как вы думаете, тетя Чолли уже родила?
— Скорее всего нет, — сказал Кон, вставая с Энни и Крисом на руках. — Нам бы сообщили. Не забывай, что малышей все-таки двое.
Обняв Пола за плечи, Сабина посмотрела на лестницу так, будто никогда не видела ее раньше.
— Пойдем, малыш, в кровать, пока ты не свалился здесь.
— Да, да, иду.
С помощью Молли они в конце концов уложили всех спать. Наверху было темно, и только в холле тускло горел ночник. После того как Кон спустился вниз, Сабина заколебалась, не зная, что делать дальше. Следовало бы последовать примеру детей и отправиться в свою комнату. Но сон как рукой сняло, к тому же не хотелось создавать впечатление, будто она боится оставаться наедине с Коном. Да и не терпелось побыстрее узнать, как пройдут роды у Чолли.
Кона она нашла на кухне, где тот наливал себе чашку кофе. Увидев ее, он удивился:
— Я думал, ты пошла спать.
— Я не усну, пока не узнаю, как дела у Чолли. Странно, что до сих пор нет никаких известий.
— Не волнуйся. Если бы было что-то не так, давно бы уже сообщили, — заверил он ее, подавая чашку дымящего кофе.
Она заколебалась. Ей не хотелось пить кофе так поздно, но, с другой стороны, не могла же она просто стоять и смотреть на Кона. Сабина взяла чашку, села и начала размешивать сахар. Подняв голову, увидела, что Кон не сводит с нее глаз.
— Что ты делаешь? — насторожилась Сабина.
— Смотрю на тебя, — улыбнулся он. — Знаешь, из тебя получилась чертовски красивая женщина. Кто-нибудь из мужчин говорил тебе об этом?
— Если и говорил, не твое это дело, — ответила она, с трудом удерживая улыбку. — Да прекрати же, Кон. Я знаю, о чем ты думаешь. Но на меня это уже не действует.
— Да? А на меня действует, — сказал он, оторвавшись от чашки после того, как сделал очередной глоток. В глазах его при этом заплясали веселые искорки. — Стыдливый румянец идет тебе, как никакой другой женщине из тех, что я знал.
— А знал ты, конечно, многих, — с издевкой произнесла она.
Совершенно не задетый ее выпадом, Кон ответил с довольной улыбкой:
— Ревность. Теперь я знаю, что в тебе говорит ревность. А то уж я почти было поверил, что тебе безразличен.
Сердитая на себя за то, что сама спровоцировала его ответ, Сабина резко поставила чашку на стол.
— Пойду разложу пасьянс, чтобы скоротать время. «Одиночество» называется, — с намеком произнесла она.
И не дожидаясь ответа, быстро ушла в гостиную, где в ящике возле камина лежала карточная колода. Она слышала, как Кон ходит по кухне, но уверяла себя, что ее это абсолютно не волнует.
Она плохо соображала, что делает, и пыталась убедить себя, что самым важным для нее в данный момент является переложить карты так, чтобы красная дама легла на черного короля. Сабина не поднимала головы, но, настроенная на Кона, уловила, как он вошел в гостиную и подбросил поленья в камин. Затем в дальнем углу комнаты был погашен свет и выключен телевизор. Сразу стало теплей и уютней.
Но только тогда, когда он сел на диван всего в нескольких дюймах от нее, в ней по-настоящему проснулось ощущение опасности. Он был близко. Слишком близко. Стоит ей чуть-чуть шевельнуться, и она коснется его коленей. Ее руки вдруг задрожали. Она подняла карту и автоматически, не глядя на нее, положила на свободное место.
— Ну ты даешь!
Услышав его мягкий, чуть хрипловатый голос, она вздрогнула.
— Что?
