Традиционной методикой пользуются те, кому язык нужен не как средство, а как цель. Чаще всего это филологи лингвисты, обреченные копаться в недрах языка, и те, кого эта методика не раздражает своей степенностью, кто хочет владеть языком в совершенстве: письмом, переводом, чтением неадаптированной литературы. Правда, разговорная речь у этих людей слаба, а иногда и несколько анахронична.
Гипотеза:
В советские времена существовала следующая секретная установка КГБ для Министерства образования: «Иностранному языку учить, но так, чтоб ни объясниться, ни понять их человека наш человек не мог». Зачем советскому человеку понимать то, что говорит «Голос Америки», или, тем более, кому-то рассказывать о себе и о стране на их языке. Были разработаны специальные методики, многие из которых существуют и сегодня.
Косвенное подтверждение гипотезы:
Современная орфография русского языка была введена в апреле 1917 года по предложению министра просвещения Временного правительства Мануйлова А. А.
Большевики с апреля по октябрь постоянно издевались над введенной реформой, но, придя к власти, сразу ее утвердили. Ведь человеку с новой орфографией читать по старой трудно и непонятно, что, собственно, и нужно было новому режиму. Даже приравняли в типографиях набор старым шрифтом к контрреволюционному акту.
И тем самым отрезали публику от дореволюционной литературы.
Традиционная методика рассчитана на статичного учащегося, на «наблюдателя». Кирпичик за кирпичиком закладываются в память блоки информации, прочно, стабильно и надежно, но и остаются они всего лишь блоками. Из них живой язык сделать трудно. Человеческие отношения, реальные ситуации остаются за бортом занятий. Ученик может прекрасно знать грамматику, читать, писать, но не уметь главного — понимав речь и говорить.
Более того, в процессе такого обучения развивается невероятный комплекс неполноценности — страх употребить неверное грамматическое правило, не то склонение, слово, а в результате — страх просто открыть рот. Возникает «блокировка», как говорят психологи, и в итоге даже тот человек, которому есть что сказать, зажимается.
Именно так учили и учат иностранному языку в большинстве наших школ. Эти знания, при всех недостатках, — прочный фундамент. И если человек потом проходит языковую стажировку в стране изучаемого языка или интенсивный курс разговорного языка, то он может похвастаться тем, что знает язык глубоко и основательно, да еще и говорит на нем.
Кроме того, есть категория людей, для которых 3–4 года прилежных занятий по 2–3 раза в неделю — стиль жизни и другого способа они просто не приемлют. Но современному занятому деловому человеку традиционная методика вряд ли подойдет.
Лучшее место для изучения иностранного языка по традиционной методике — спецшкола или языковой вуз.
Если вы уже вышли из школьного возраста, но вам дороги традиции, можно поступить на курсы при Лингвистическом университете (бывшие курсы иностранных языков Мосгороно), на Высшие курсы иностранных языков при Министерстве торговли РФ или, скажем, в Московскую международную школу переводчиков. Вариант поступления в языковой вуз мы не рассматриваем — это, как говорится, из другой оперы.
Название это возникло оттого, что по этой методике занимаются очень динамично, напряженно, активно — по 5 часов в день. За два месяца усваивают огромный объем информации (около 2000 слов). Но не путем зубрежки! Главный прием — ролевая игра, в которую вовлекают всех учеников (в группах по 10–12 человек). На «интенсиве» сначала быстро обучают говорить, а уж потом в минимальном объеме дают грамматику и письмо.
Но надо уяснить одно: настоящий «интенсив» и ускоренное обучение не синонимы, как обычно считают, подразумевая под этим скороспелость и непрочность знаний. Настоящим «интенсивом» у нас в стране считаются методики Шехтера, Китайгородской, Игнатовой, то есть такие, где на первом месте развитие устной речи на основе психологического анализа мыслительных процессов.
Эти методики основаны на тех же идеях, что и так называемые коммуникативные методы, по которым работают в современных языковых школах Запада. И те и другие в основе содержат идеи Берлица, Гуэна и Лозанова, а именно: изучение чужого языка подобно тому, как младенцы осваивают родной язык. Залогом успеха является языковая среда, а если таковой нет, ее создают искусственно. Задача всех методик — научить человека говорить бессознательно, не задумываясь, не переводя в уме слово за словом.
Лозанов разработал свой метод в 60-х годах. По его мнению, при изучении чужого языка очень важен авторитет преподавателя. Именно благодаря этому процесс запоминания и восприятия протекает быстрее. Огромное значение имеет группа. Состоящая из людей с разным темпераментом, с разным типом личности и жизненным опытом группа превращается в некий энергетический организм. В ролевых играх люди перевоплощаются, становятся раскованнее и — говорят! Ведь им есть что сказать, все они разные, неповторимые. Сами люди очень меняются после такого обучения, становятся более уверенными в себе, «расправляют крылья».
Поэтому учиться разговорной речи лучше в группе.
Некоторые создатели интенсивных коммуникативных методик более категоричны и вообще считают, что «разговорить» человека можно только в труппе. Вначале произношение сотоварищей не закрепляется в подсознании: студент в этом смысле больше ориентируется на учителя, неосознанно улавливая верные интонации, верные звуки.
Безусловно, нагрузка преподавателя и требования к нему в случае «интенсива» колоссальные. Помимо прекрасного знания языка тут требуется общительность, артистизм, творческая жилка, изобретательность и психологическая подготовка.
Обычно курс обучения состоит из трех циклов (может быть и четвертый, и пятый — для тех, кто хочет освоить язык в совершенстве) по 100 (!) уроков каждый. В идеале занятия должны быть ежедневными. Каждый урок просчитан. Продумано, в какой конкретный день давать ту или иную информацию, когда нагрузка может быть максимальной, а когда напряжение умственного потенциала достигает пика и нагрузку надо уменьшить.
Но мало дать информацию — ее надо закрепить, а для этого — обыграть. Поэтому в группах «интенсива» один из приемов — игра, проигрывание ситуаций. Практически, это театр. Вас побуждают творить. А когда вы творите, то и запоминаете лучше, потому что это запоминание совпадает в памяти с чувством испытанной легкости, эйфории. То же самое происходит, когда вы испытываете какие-то эмоции — радость или досаду (это тоже хороший учитель!), двигаетесь физически или пропеваете фразы. Слова, идиомы, грамматические конструкции окрашиваются цветом ваших эмоции, а потому живут долго.
Грамматика изучается индуктивно, то есть выводится из текста (контекста) или речи. А теория изучается потом, когда учащиеся усвоили грамматику практически. Кстати, одно из различий методик Шехтера и Китайгородской — в вопросе, как и когда учить грамматику.
На начальном этапе обучения по методике Шехтера грамматика не дается вообще. Специальный промежуточный грамматический курс проводится после первого этапа. Но в любом случае преподаватель избегает классического объяснения теории, старается подвести слушателя к самостоятельному формулированию правила. Известно: запоминаешь лучше то, что сам понял, сам открыл, о чем сам догадался.
Есть и другие различия в методиках: если Шехтер считает, что взрослый должен учить язык так же, как ребенок, постигающий родной язык, то Китайгородская полагает, что надо больше упирать на аналитические способности взрослого. Наш взрослый мозг сопротивляется, когда повторяется то, что мы уже слышали. А ребенок, наоборот, любит информацию, которая стала ему привычной (в который раз готов слушать «про Колобка»).
В Москве действуют три образовательных центра, которые имеют право работать по методу Шехтера: школа Шехтера, школа иностранных языков «Vila Nova-89 МГУ» и лингвистическая школа общения «Система-3». Преподаватели этих учебных заведений прошли стажировку у автора метода.
