Пенни не смогла сдержать слез.
— Кто бы мог подумать, что все так будет, — всхлипнула девушка. — А помнишь, как мы мечтали о будущем? Что у тебя будет жена, а у меня мама и брат…
— Брат? — Джеймс скривился, словно от сильной боли. Он стал мрачным и суровым. — Дитя мое, такое впечатление, что не только меня выставляют дураком.
Пенни будто лишилась дара речи. Теперь-то она понимала, почему отец обратился к ней «моя маленькая Пенни». Он по-своему понял все то, что она рассказала об их отношениях с Максом…
«Неужели папа думает, будто я влюблена в Макса? Тогда он, должно быть, презирает свою дочь. Еще бы — влюбиться в алчного человека, для которого деньги — смысл жизни и который извелся от страха, что может потерять наследство! И в самом деле, — подумала Пенни, — этот человек недостоин даже, чтобы о нем думали».
Послышался резкий, командный голос Макса. Он крикнул, что пора уезжать. Пенни сделала вид, что не слышала. Солнце, теряясь в изумрудном свете, исчезало за горизонтом. Джеймс взял Пенни за руку:
— Дорогая, думаю, самое время серьезно подумать о том, чтобы как можно скорее вернуться в Англию.
Она кивнула. По щекам продолжали катиться слезы. Макс снова позвал. Эхо его зычного голоса повисло в вечернем воздухе.
— Папа… иди, пожалуйста, вперед. Я сейчас успокоюсь. Не хочу, чтобы Макс видел…
— А если потеряешься? Я подожду.
Пенни покачала головой:
— Иди, а то Макс разозлится…
— Но что мне сказать ему?
— Придумай что-нибудь. Скажи, будто не видел меня. Он ведь не знает, что мы были вместе. Скажи… да что угодно!
Джеймс хотел было возразить, но Пенни повысила голос:
— Прошу тебя. Я только умоюсь и сразу приду к вам.
Отец поднялся и медленно побрел вниз. Пенни спрыгнула с камня и, наклонившись над водой, намочила платок и приложила к опухшим глазам. Вдруг послышался шорох. Девушка вздрогнула, выпрямилась и напряженно прислушалась.
— Кто здесь? — дрожащим голосом тихо проговорила она в темноту.
— Какого черта? Почему ты заставляешь всех ждать тебя? — Из синеватых сумерек вырос угрожающий силуэт Макса. — Ты что, не слышала, как я звал?
— Я… Слышала… — Пенни судорожно сжимала в пальцах мокрый носовой платок. Сердце забилось так быстро, что в груди закололо. Она была словно маленький ребенок, которому приснился кошмар. — Я… я как раз собиралась идти.
— А где твой отец? Тоже пошел прогуляться?
— Он должен был уже вернуться к машине, — сразу не сообразила соврать Пенни. — Он пошел по этой тропинке.
Макс с любопытством посмотрел на нее:
— Значит, он был с тобой?
— Да, мы разговаривали… — Тут она опомнилась.
— Тогда почему он оставил тебя здесь одну в темноте?
— Я… я просто хотела немного побыть одна…
— Ты что, совсем дурочка? Как он мог тебя бросить здесь одну?
— Я же сказала…
— А зачем ты так близко подошла к водопаду?
Можно ли сказать ему правду? Что она плакала из-за него. Что именно из-за него отец отказывается от счастья. Сказать ли ему, что они решили возвращаться домой? И что Джеймс решил расторгнуть помолвку? Но может быть, отец еще передумает? Пусть он лучше сам скажет.
— Я уронила платок в ручей, — наконец выговорила Пенни, стараясь подавить прерывистый вздох. — Мне жаль, что я заставила вас ждать. Все, я готова, можем идти. — Она резко развернулась и, остро ощутив, как эмоции переполняют ее, не выдержала и побежала вниз. Ноги заскользили по мелкой гальке, Пенни начала терять равновесие, но Макс вовремя подхватил ее.
— Идиотка! Что с тобой случилось? — Больно сжимая ее за локоть, он уставился в заплаканные глаза. — Ты что, плакала? Почему?
— Я не могу сказать. — Пенни попыталась высвободить руку, но только причинила себе еще больше боли.
— Почему ты плакала? — настаивал Макс. Пенни молчала. Макс легонько тряхнул ее. — Что, из-за Грэма?
— Грэма? — Пенни удивленно глянула на него. Несмотря на сумерки, она хорошо видела, как жестокая гримаса исказила любимое лицо. — С чего это я должна плакать из-за Грэма?
Макс ответил не сразу:
— Потому что он тебя бросил.
— Он что? — О чем он говорит? Неужели Ширли что-то наврала ему? — Почему ты так подумал? — Пенни все еще пыталась высвободить руку из его железной хватки, но Макс сжал ее еще сильней.
— Но ты же встречалась с ним какое-то время?
— Я? Нет.
— Да что тут такого? Ты свободна и можешь ходить с кем угодно и куда угодно. Когда я вошел тогда в комнату, он держал тебя за руку. По-моему, тут нечего понимать.
— Подожди-ка, — горячо запротестовала она. — Но это ничего не значит! — Наверно, кошмар никогда не прекратится. До той самой минуты, пока она не сядет в самолет, они будут препираться. — К твоему сведению, между нами ничего никогда не было! Грэм — просто друг, и я не знаю, кто наговорил тебе такой чепухи.
— Но теперь он встречается с Ширли!
— Откуда ты знаешь? — вырвалось у Пенни.
— Она проговорилась. Нечаянно, конечно. А потом я заставил ее во всем признаться.
— Да, это так похоже на тебя! — презрительно прищурилась Пенни.
— А зачем ты покрывала ее ложь о так называемой подружке?
— Тебе-то что? — Пенни поморщилась от боли. — Что мне еще оставалось?
— Хорошо. Если у тебя с Грэмом ничего не было, почему тогда ты плакала? Должна же быть какая-то причина. Пока не скажешь, я тебя не отпущу. Будем стоять здесь всю ночь.
— Ну хорошо. Предположим, из-за Грэма, — чтобы только отделаться от него, обронила Пенни. Бороться уже не было ни сил, ни желания. Но при этих словах Макс еще больней сжал ее запястье. — Да, да. Я расстроилась, потому что он бросил меня.
— Так я и знал! — взревел мужчина и, наверное, толкнул бы ее, если бы они не стояли на краю водопада. Может, он сумасшедший, с ужасом подумала Пенни. — А еще пыталась утверждать, будто между вами ничего не было! Мне только непонятно, зачем ты постоянно врешь.
Пенни была поражена до глубины души. Почему он не поверил, когда она сказала правду, а когда соврала — сразу принял все за чистую монету? А может, специально говорит гадости, чтобы оскорбить ее?
— А откуда ты знаешь… когда я вру, а когда — нет?
— Потому что Ширли мне давно все рассказала про тебя и Грэма. И теперь этот красавчик променял тебя на нее.
— А, понятно. — Ну хорошо, Ширли это не сойдет с рук. — Пойдем к машине? — как-то неожиданно кротко предложила Пенни.
Макс пристально посмотрел на нее.
— А что, она соврала? — негромко спросил он.
— Ты имеешь в виду, насчет Грэма?
— Да.
