— Хорошо… А с Пенни все будет нормально?
— Можешь не беспокоиться за Пенни. Я о ней позабочусь. Доктор сказал, что она поправится через месяц.
Время шло, и хотя физически Пенни была еще очень слаба, характер проявляла вовсю — они с Максом снова ссорились, хотя и не так, как раньше. Однажды вечером Макс, сидя у ее кровати и глядя ей прямо в глаза с невыразимой нежностью, вдруг взволнованно произнес:
— Знаешь, если ты сможешь вынести такого тщеславного, самовлюбленного и бесчувственного типа, как я, выходи за меня замуж. Да, конечно, я полон самомнения…
— Макс, ну что ты…
— Да, да, я — человек, не способный на сочувствие, и ценю в жизни только деньги… Если ты можешь смириться со всеми этими и еще многими недостатками, то, может, ты скажешь «да»?
Пенни закрыла лицо руками. От радости она лишилась дара речи. Собравшись с мыслями, девушка взволнованно пролепетала:
— Ты обещаешь перевоспитаться?
— Любовь моя, я готов на все!
— Да-а-а?.. — хитро прищурилась Пенни. — То есть я могу поступать как хочу?
— Не сомневайся.
— И ты не будешь командовать?
— Никогда в жизни.
— В таком случае… — Она задумалась, словно решая что-то очень важное, и продолжила: — Да, Макс, я стану твоей женой!
— Любовь моя… — Он не мог сжать ее в объятиях, поэтому наклонился и нежно поцеловал в губы. — Как только поправишься, мы поженимся!
Они одновременно заметили Ширли. Она стояла в дверях и, должно быть, все видела. Но картина не омрачила выражение ее прекрасного личика. Даже наоборот, глаза девушки сияли радостью. Она медленно вошла в комнату.
— Как ты, Пенни?
— Уже лучше, спасибо. — Пенни улыбнулась. Теперь-то Ширли должна быть довольна. — А где Грэм?
— Он попозже подойдет, — объявила Ширли и исчезла за дверью.
Макс нахмурился:
— Я так переживал за нее.
— Она выглядит гораздо счастливее.
— Ты знаешь, что Ширли ревновала тебя ко мне? Поэтому и наврала про тебя и Грэма.
— Но, Макс, ей было так одиноко. Правда, теперь я думаю, все будет нормально.
Через полчаса пришел Грэм, и, немного поболтав с Пенни, влюбленные голубки удалились погулять при луне.
— А мы вот никогда так не гуляли… — пробубнила Пенни с завистью.
— У нас все еще впереди. — Макс поднялся и открыл настежь окно. — На Доминике есть такой обычай — открывать окно, чтобы впустить ночь.
Макс взял ее за руку, и они долго сидели молча при лунном свете. За верандой порхало множество светлячков, легкий бриз наполнял комнату ночными запахами, а откуда-то издалека доносился хор тысяч лягушек. Пенни вздохнула и пожала руку Макса.
— Ты счастлива? — Этот бесконечно нежный, бархатный голос…
Пенни кивнула. Счастье переполняло ее, и она не могла вымолвить ни слова. Да и так все было понятно.
Макс наклонился и поцеловал ее, единственную и любимую.
