хитон и, сделав разминку, прыгнул в ванну. Вода выплеснулась и залила все лежащее рядом. Архимед очень расстроился, он стал рассуждать о коте, о промокших сандалиях и хитоне, о жене, которая до вечера будет его бранить, попытался связать все в единое целое и… открыл Закон, который и поныне называют Законом Архимеда.
Это вторая история, в которой уточняется, что не переполненная ванна послужила причиной знаменитому Сиракузцу, выскочить из дома в чем мать родила и с криком 'Эврика' мчаться по улице, а, как уже всем понятно, перебежавший дорогу кот.
— А остальные ваши истории с уточнением такие же?
— Примерно, — вздохнул Евгений Шварц.
— Я тоже могу рассказать одну не менее забавную историю, — неожиданно для всех предложил Яков Перельман.
Огорченный Евгений Львович оживился:
— Конечно, расскажи. Это так интересно.
— Однажды, ранней весной 1905 года, Альберт Эйнштейн решил покататься на велосипеде по улицам родного Цюриха, — начал Яков Исидорович.
Все присутствующие в комнате уже стонали от хохота. Серьезным оставался только Олейников.
— И при выходе из дома ему перебежал дорогу кот, задрав хвост?
— Нет, у меня другой поворот событий.
— Кошка?
— Да, но кошка не перебежала дорогу, а спала у великого математика и философа на коленях, и ему не хотелось ее тревожить. Он поглаживал кошачью шерстку, запуская пальцы в маленькое пушистое тельце и думал: 'Вот сидим мы в этом уютном кресле, и вместе с домом, городом и милой Швейцарией, вместе с Землей вращаемся вокруг оси и вокруг Солнца, а Солнечная система вращается и куда-то мчится вместе с галактикой, а если бы я ехал на велосипеде, да еще разглядывал окрестности…' Теоретик гладил и гладил свою старую любимую кошку, все думал и думал… и придумал Теорию относительности. А свершись велосипедная прогулка, Эйнштейну пришлось бы думать о правилах дорожного движения.
Поддержка Перельмана очень обрадовала Евгения Шварца.
— И вообще, — подытожил он, — заслуга в открытии специальных, общих и всеобщих законов принадлежит кошке. Помещать будем?
— Я не сомневаюсь, что и эта кошачья идея не обошлась без участия твоего знаменитого котика, — Николай Макарович обернулся к Введенскому: ' Шура, в одном ты не прав — плавок у Архимеда быть не могло.'
Известные исторические и научные данные с уточнением напечатаны не были — началась борьба с суевериями.
В декабрьском номере 'Чижа' за 1931 год помещено стихотворение А. Введенского:
Какие уж тут были перебегающие дорогу коты.
Утренний чай
Рабочий день в редакции начинался с заварки чая. Священнодействовали женщины. Во время чаепития обычно кто-нибудь из присутствующих рассказывал какую-нибудь забавную историю из своей жизни, но обязательно правдивую. Это было вроде утренней зарядки.
Мне было восемнадцать, а ей еще меньше. Была она очень хорошенькая и очень-очень маленькая. Отношения у нас были самые дружеские. Встречались не часто, а когда виделись — много говорили о литературе, о стихах, которых она знала множество.
История эта произошла на огромном лугу в пойме Дона, между Ростовом и Нахичеванью. По воскресным дням этот луг был местом прогулок.
Пришли мы с Анечкой. Была она в красненьком платьице. Народу собралось еще не очень много. Вдруг среди гуляющих началась паника, визг, смех. В чем дело? Молоденький бычок, даже еще теленок, но уже с заметными рожками бегал, как может бегать только молодое существо без всякой цели, бросался на гуляющих, те разбегались… Теленок резвился, резвились и гуляющие. И вот в поле зрения бычка попало красненькое платьице Ани. Он остановился и, нагнув голову, пошел в ее сторону. Аня повернулась к бычку спиной и медленно начала уходить. Рогатая скотина также медленно пошла за ней. Аня прибавила шаг, бык тоже. Я побежал за ними.
Для гуляющих это еще одно развлечение. Стали давать советы: 'Хватай за хвост', 'Подставь ножку!'. Какая-то мощная компания остановилась и запела: 'Тореадор, смелее в бой!' Им смешно, а мне не до смеха. Догнал Аню, кричу ей:
— Скорее снимай платье, бросай его!
— Ты что, с ума сошел? — сверкнула глазами и побежала еще быстрее.
Так мы втроем добежали до железнодорожной насыпи, взбежали на нее и помчались по шпалам. Бычку по шпалам оказалось труднее бежать, но он все-таки неотвратимо настигал. Наконец, я увидел забор чьего-то дома. Схватил Анечку за руку, а она уже из последних сил бежала. Слетели мы с насыпи, подбежали к забору, я поднял ее и почти перекинул через забор, а сам остался наедине с быком.
Тот подошел, посмотрел на меня, и, как потом уверяла Аня, плюнул и пошел прочь. Вот и все.
Были мы с Шурой как-то в цирке. Там среди разных номеров выступал стройный юноша, пролезавший в немыслимо маленькое отверстие. На другой день мы были у Шварцев, и я рассказал им об этом.
— Я не могу понять, чему ты удивляешься, — смеялся Шварц, — ведь и ты при твоей худобе можешь пролезть во что угодно.
— Ну, ему это слабо сделать, — подначивал Шура. И тут же предложил пролезть сквозь спинку стула.
— Нет, не слабо, — сказал я и, не долго думая, просунул голову, руки, протиснул плечи в отверстие спинки стула, пролез еще чуть-чуть и застрял. Я вздохнул. Но это дало лишь возможность стащить с меня рубашку и майку. Стул тянут вверх, меня тянут вниз — все без толку. Евгений сжимает мне бедра, а Шура, вывинчивая, пытается стянуть стул, но не тут-то было. Бьемся с час. Я взмолился:
— Распилите спинку.
Шварцы не согласны. Особенно Екатерина Ивановна, мама Шварца. Ей стул жалко.
— Мы вас дня два-три кормить не будем, стул сам сползет, — говорит она.
— А как я спать буду?
— Ребята, давайте смажем его маслом, — предлагает Александр.
Принесли подсолнечное. Стали смазывать, но… все без толку. Тут Евгений с Шурой о чем-то пошептались, и, не сказав ни слова, ринулись ко мне. Один схватил стул за ножки, а другой стал щекотать меня. Я закрутился, завертелся, пытаясь увернуться и… каким-то образом выскочил из стула.
Так хозяева заставили меня очищать стул от масла.
