Но всё прошло, любовь моя жива!Не стоит мне дразнить свой аппетит,чтобы не мучить друга — божествалюбви, что у меня в душе царит.На небеса меня ты призови —в объятья чистой, искренней любви.
CXI
Преступницу Фортуну упрекни —богиню роковых моих грехов —за то, что меньше дали мне они,чем публика и нравы городов.Я весь своим заляпан ремеслом,как будто краской руки маляра,и честь моя помечена клеймом…Утешь меня — воскреснуть мне пора!Дай мне лекарства уксус, и покамои заболеванья не пройдут,не будет горечь для меня горька,суров не будет твой суровый суд.Но если ты меня утешишь сам,меня навек излечит твой бальзам.
CXII
Ты утешением своим сотрёшьрубцы злословья с моего чела.Кто б ни судачил, плох я иль хорош,ты чтишь во мне добро, не видя зла.Ты — весь мой мир, и больше никогонет для меня, и я погиб для всех.В сомненье я без мненья твоего,в чём для меня бесчестье, в чём — успех.Чужие речи в пропасть бросил я,чтобы ни льстец, ни клеветник не смелсмущать меня, глухого, как змея.Навек от них отречься — мой удел.Так прочно ты царишь в мозгу моём,что, кажется, всё умерло кругом.
CXIII
С тобой расставшись, я прозрел душой,а взор, что мне указывает путь,хотя и не походит на слепой,но не имеет зрячести ничуть;Глядит, но мозгу не передаётни птицы очертаний, ни цветка,поскольку обнаруженных красотне в силах распознать наверняка;Добру и злу, рассветам и ночам,уродству и вершине красоты,стрижам и галкам, рекам и горамприсвоить норовит твои черты.Ты у меня в душе, и потомуона не верит взору моему.
CXIV
Ужель мой мозг, где ты взошёл на трон,вдыхает лесть, холеру королей?Или мой взор правдив, но, увлечёнлюбовною алхимией твоей,из мерзких тварей и аморфных телтвои подобья — ангелов — творити, где бы луч его ни пролетел,плохому придаёт прекрасный вид?Нет, вьётся лесть у взора моего,и, чтобы мозг мой поглощал её,мой взор, усвоив слабости его,готовит королевское питьё.И это грех, но если в чаше яд,сначала пьёт его мой грешный взгляд.
CXV
Я лгал, твердя в стихах, что не могутебя любить сильней, но отчего
